В результате перед вами – собственное население, придушенное полувоенными условиями. Запрет на фейерверки уже не нуждается в поддержке экологов. Сам по себе этот запрет, действующий на всей территории Кельна – лучшее доказательство страха перед гражданской войной. Дружеское лицо большого чужеземца напугало до смерти – и мы пожинаем плоды этого гротескного шантажа.
Большой чужеземец в качестве кары за глупость для своих
Такие парадоксы распространяются сейчас по всей стране. Когда иностранец зарезал человека зарезали на уличных гуляниях – на следующий день всплывает пресс-представитель федерального правительства и проклинает “травлю крайне-правыми”, и его надсмотрщик, канцлер Ангела Меркель, повторяет тоже самое, с еще большим жаром, на следующий день. В то же время реальная травля, произошедшая всего несколькими часами позже в городе Аберг, и “учиненная “беженцами” попросту не упоминается в новогодней речи канцлера. Потому что Большой чужеземец служит канцлеру в качестве кары за глупость для своих.
С 2015 года более двух миллионов иностранцев попали в страну через систему помощи беженцам. Для правящего класса они – орудие, с помощью которого можно держать собственное население в загоне, и, в то же время – биомасса, из которой набирают людей на плохо оплачиваемые работы – работы, за которые без них пришлось бы платить больше.
Просто запустив эту армию иностранных сервов в собственную страну – в страну, в которой у них нет ни социальных , ни экономических корней, можно чудесно унизить своих собственных сервов – и продолжить дальше. Эта социальная холодность – являющаяся универсальным и глобалистским феноменом идет рука об руку с высокой моралью цвета кожи и любви к дальнему. И чем больше подобные парадоксы развиваются, тем труднее их критиковать – потому что критик оказывается или врагом экономики, или врагом темнокожих.
И конечно уже с 2015 и политики, и экономы, церкви и профсоюзы, партии и организации гражданского общества знали, что множество молодых мужчин, устремившихся в Германию не были ни изгнанниками, ни искателями убежища. И потому в политический оборот был введен термин “беженец”, целью которого было стереть грань между реальными беженцами и экономическими мигрантами. Тогда же был придуман слоган о том, что наконец-то в Германии снова гарантированы пенсии. Никто не мог связать это с гуманитарным императивом, но о нем говорили повсюду – также как повсюду плодились парадоксы.
