Соответственно, дипломатическое давление на договорные и многосторонние ограничения, скорее всего, выдают опасения Москвы, что Россия отстала от других держав в развитии военного киберпотенциала. Концепции национальной безопасности, выпущенные при президенте Владимире Путине, также подчеркивали обеспокоенность тем, что “доминирование некоторых государств в глобальном информационном пространстве и развитие методов информационной войны не ослабевают, а Россия все еще вытеснена из этого процесса”.
Среди сотрудников служб безопасности распространились опасения, что в российских сетях заложены “логические бомбы”, а в общественные сети вбрасывается “специальный контент”.
Однако после российско-грузинской войны ведущие российские теоретики сокрушались по поводу устойчивости Тбилиси в поддержании связи со своей общественностью и способности культивировать глобальную симпатию, что символизировало “полную неспособность России отстаивать наши цели и интересы на мировой информационной арене”.
Более того, Москва уже давно осознала, что политическая поддержка в Соединенных Штатах и Европе является ключом к сплоченности Запада в вопросах внешней политики и политики безопасности. Поэтому эти теоретики рекомендовали формировать кадры дипломатов, ученых, специалистов по связям с общественностью и технологов не только для нейтрализации вражеского командования и управления, но и для разрушения моральных и культурных ценностей и самого образа жизни противника.
Началось давление в пользу создания более единой организационной структуры, соответствующей этой теории. Несмотря на то, что в то время уже существовала относительно единая теория информационной войны, “знания в области датчиков, излучателей, содержания и кода… едва ли были похожи друг на друга”. Каждый из них требовал различного оборудования и подготовки; было мало причин для их совместной организации”.
Между тем, большая часть российского наступательного киберпрофессионализма, скорее всего, находилась не в руках военных и служб безопасности, а в мутном мире киберпреступников – симбиотические отношения между этими субъектами часто использовались для принуждения и применения разрушительного потенциала на международной арене.
В то же время, преобладающая часть изощренных кибер-талантов используемых для атак находилась под государственной эгидой в теоретически ориентированной на внутреннюю политику Федеральной службе безопасности (ФСБ) , которая, наряду с Главным разведывательным управлением Генерального штаба (ГРУ) и Министерством внутренних дел, еще в 2014 году яростно сопротивлялась идее усиления роли военных на кибер-арене.
