Информационные войска РФ остаются в зачаточном состоянии и оптимизированы в первую очередь для контрпропаганды.
В то время как возможное создание Киберкомандования США (USCC) обсуждалось еще в середине 2000-х годов, перспектива создания некоего российского аналога была публично озвучена высокопоставленными чиновниками в Москве только в 2010-х годах – вскоре после российско-грузинской войны 2008 года, “арабской весны” и потепления отношений между Киевом и ЕС.
Эти события, в частности, активизировать мыслительные усилия Москвы относительно информации и ее роли в конфликтах. После того, как в 2014-2015 годах было официально разработано и создано соответствующее подразделение, ориентированное на киберпространство, под военным командованием, отдельное и отличное от разведывательных служб по структуре и направленности задач. Официальное публичное признание было сделано только в 2017 году.
Тогда министр обороны России Сергей Шойгу в своем выступлении в российском парламенте упомянул о Войсках информационных операций (Войска информационных операций, или ВИО). Если эта хронология точна хотя бы приблизительно, то в соответствии с ней по этой российским ВИО было от шести до восьми лет, когда в феврале 2022 года возобновления вторжения в Украину. Несмотря на это, некоторые наблюдатели скептически относятся к тому, что ВИО представляет собой приблизительный аналог USCC, и утверждают, что кибер-операции Москвы организуются по политическим каналам через Совет безопасности и администрацию президента, а не через традиционную военную командную структуру.
Как недавно написал Сметс, “киберпотенциал – это прежде всего люди”. Относительное младенчество ВИО распространяется и на опыт его сотрудников. По данным российских журналистов-расследователей, первоначальный поиск сотрудников для ВИО был сосредоточен на недавних выпускниках технических университетов и молодых программистах, в то время как из частных компаний по всей стране было набрано около ста человек. Это говорит не только о высокой степени конкуренции между российскими агентств за относительно небольшой резерв технических талантов, но и об относительном недостатке как служебного, так и оперативного опыта.
До 2008 года Москва рассматривала информационную войну через призму преимущественно оборонительного подхода, уделяя внимание информационной безопасности – “состоянию защищенности национальных интересов в информационной сфере, определяемой совокупностью сбалансированных интересов личности, общества и государства” – и информационному обеспечению сетей, используемых вооруженными силами.
Между тем, в российских доктринальных документах наступательные кибервозможности обычно упоминаются в обвинительных терминах в адрес США и их союзников, которые, как они утверждают, милитаризировали эту сферу. Эксперт Кейр Джайлс, анализируя российские “Концептуальные взгляды на деятельности Вооруженных сил Российской Федерации в информационном пространстве”, отмечает, что этот документ “повторяет документ “повторяет оборонительную тематику других российских документов, касающихся киберпространства. . . и цитирует в преамбуле заявление о внешней угрозе информационному пространству России”.
