Далее на флангах , где заканчивалась линия повозок, стояли два полка кавалерии, по тысяче человек в каждом. Еще дальше были выставлены люди Мулаи Мухаммеда – 250 кавалеристов, и две сотни конных аркебузиров.
Артиллерия, большая часть которой была оставлена по дороге (по некоторым данным, остались лишь 6 орудий из 36) была выдвинута в авангард. В те времена пушка все еще была примитивным оружием. В качестве полевого орудия она скорее имела моральный эффект, нежели была в состоянии причинить серьезный ущерб. Главной задачей артиллерии было внести смятение в ряды наступающего врага. Именно поэтому орудия, как правило, выставляли впереди армии.
Христиане стояли именно там, где хотел шериф – зажатые в углу между двумя реками. Справа у них был Локкус – через который не было переправы, а в тылу – Мекхазен, с бродом с очень ограниченными возможностями Себастина допустил ту же ошибку, что и Кардена в битве при Равенне – и эта битва стала одной из самых кровопролитных в истории. Более того, среди германских наемников , воевавших на стороне Себастиана, наверняка были те, кто помнил разгром Луи де Нассау под Йеммингеном всего десять лет назад. Еще одним тактическим неудобством христиан было то, что солнце било им в глаза – и в условиях африканского лета и непереносимой жары это могло быстро измотать авангард.
Между тем умирающий шериф также приготовился к битве. Его пехота, численностью в 8 тысяч, была организована в форме полумесяца, с кавалерией по обоим флангам. Это соответствовало обычаю восточных армий, предпочитающих подобную роговидную формацию. Она была популярна у персов и у турок, от которых шериф ее и перенял. На каждом роге этого громадного полумесяца было по пять тысяч всадников – спахи. Остаток маврской кавалерии – численностью до 25 тысяч человек, под командованием брата шерифа, Мулаи Ахмеда стоял, разделенный на несколько отрядов за пехотой, готовый поскакать на любой из флангов и окружить христианскую армию. Кавалерия была вооружена ятаганами – за исключением тысячи аркебузиров на конях, разделенных на два отряда, выставленных на флангах полумесяца.
Маврская армия опиралась на европейскую кровь – и среди лидеров, и среди солдат. Лучшими воинами были андалузцы, которые, несмотря на свое арабо-берберское происхождение, унаследовали, и морально, и физически испанские качества – и благодаря столетиям жизни в Испании, и благодаря нескольким векам браков с европейцами. За анадалузцами следовали европейские ренегаты. Два этих самых важных компонента армии шерифа, андалузцы и ренегаты, находились под командованием европейцев. Андалузцами командовал итальянский ренегат Озиан. Сулейман, ренегат из Кордовы командовал кавалерией.
Когда все войско было собрано и выстроено, далекий отзвук королевских горнов и барабанов возвестил прибытие шерифа. За исключением нескольких коротких минут, в последние дни он не появлялся на людях. Абд эль-Малик не поднимался на коня уже почти три недели. По словам его доктора-еврея, состояние шерифа значительно улучшилось этим утром. Он хорошо позавтракал, и затем нарядился в сверкавшие золотом одежды и тюрбан, украшенный тремя бриллиантами.
