Это было по-настоящему революционное изменение. Бывший премьер-министр, лорд Артур Бальфур, получивший в новом кабинете портфель министра иностранных дел сказал: “Он хочет быть военным диктатором? – Пусть будет! Я – только за, пусть пробует, если он сможет выиграть войну”.
Одним из непредвиденных и не увиденных историками последствий установления военной диктатуры стало коренное изменение правительства к войне на Востоке. Асквит и бывший министр иностранных дел Эдвард Грей были против завоевания новых территорий на Ближнем Востоке. Покойный лорд Китченер обладал собственным оригинальным видением всего комплекса восточных проблем, и Ллойд-Джордж всегда был его главным оппонентом.
В отличие от Китченера, Ллойд-Джордж верил, и продолжал верить, что Восток может сыграть огромную роль в войне. Всего через несколько дней после того, как Ллойд-Джордж занял пост премьера, в разговоре с Ханкей он упомянул о планах подготовки “грандиозного переворота в Сирии”.
Ллойд-Джорджем двигала ненависть к оттоманскому режиму. От своего первого политического учителя, Уильяма Глэдстоуна, он унаследовал отвращение к туркам, к их жестокостям в отношении к христианам. Он симпатизировал грекам, у которых были собственные территориальные планы в Малой Азии и всецело поддерживал сионистский проект в Святой Земле. Позднее, он правда дал понять, что он ожидал развития еврейского национального отечества в контексте британского правления.
Только через пару лет после того, как Ллойд-Джордж стал премьером, стало ясно, что он рассматривает Ближний Восток не только в качестве пути в Индию, но и как военный трофей. В отличие от британских правителей 19-го века, ограничивавших свои цели недопущением в регион конкурентов, Ллойд-Джордж мечтал об установлении британской гегемонии. Премьер пытался перенести главный театр военных действий в Палестину – частично для того, чтобы снизить влияние Генерального Штаба и военной верхушки на определение перспектив и целей войны. Эта попытка была заблокирована шефом Имперского Генштаба генералом Робертсоном. Ему удалось добиться от командующего британским контингентом в Палестине, генерала Алленби выдвижения требования о посылке дополнительно 13 дивизий – требования который никто, даже Ллойд-Джордж не мог ни принять, ни выполнить.
В качестве премьер-министра Ллойд-Джордж еще больше сблизился с Мильнером и империализмом. По натуре Ллойд-Джордж был прагматическим, интуитивным оппортунистом. Лорд Мильнер, с его германским происхождением, был методичен в действии и систематичен в размышлении – и это были именно те качества, которых не хватало премьеру.
Мильнер быстро расставил своих людей на ключевых бюрократических постах – двое в секретариате военного кабинета и еще двоих – в неформальный штаб, который создал для себя Ллойд-Джордж на манер американского президента. В Британии возник странный вид диктатуры двоих: Ллойд-Джорджа и Мильнера: каждый день в 11:00 утра Ллойд-Джордж встречался с Мильнером и главой Имперского Генерального Штаба, обсуждал наиболее острые проблемы, и только после этого встречался с остальными членами военного кабинета.
В 1918 Мильнер формально был назначен военным министром – на деле он руководил гражданской частью ведения первой мировой войны уже два года. Ллойд-Джордж и Мильнер взаимно воздействовали друг на друга. Уже в начале 1917 Ханкей отметил: “Мильнер полностью принял точку зрения Лойд-Джорджа, согласно которой наше основное усилие должно быть направлено против Турции”.
Конечным результатом “усилий” стало создание привычного нам образа Ближнего Востока – процесс, который будет описан в дальнейшем.
