Еще одним человеком Моссада в Каире стал еврейский журналист Аарон Мошель, работавший в качестве корреспондента германских газет. Он посылал свои доклады Моссаду в виде “писем тете в Кельн”. Мошель встретил несколько нацистских ученых на приеме посольства Западной Германии в Каире. Он подслушал разговор о “гротескных ошибках” в египетской ракетной и авиационной индустрии.
Дело о германских ученых взорвалось в марте 1963. Йоклик и агент Моссада Йосеф Бен-Галь были арестованы в Швейцарии. Они угрожали Хейди Герке, дочери эксперта по электронике Пауля Герке, бывшего нациста работавшего в Каире. Моссад надеялся убедить Герке вернуться домой простым шантажом – в распоряжении Раанана оказалось письмо, котором Хейди сообщает о своей любовной связи с высокопоставленным египетским сановником, и том что у ее отца – интрижка с женой высокопоставленного египетского инженера, для встречи с которой он снимает виллу в Замалек, люксовом пригороде Каира. В письме также говорилось о гомосексуальных склонностях некоторых коллег родителя.
Герке, однако, на шантаж не поддалась – и израильтян поджидала швейцарская полиция. 15 марта Швейцария официально объявила об арестах, и Германия потребовала экстрадиции Бен-Галя. Бен-Гурион был в ярости. Харель по своей собственной инициативе начал рассказывать израильским журналистам всякие ужасы о “лучах смерти” и прочий нонсенс, якобы разрабатываемый германцами ради “окончательного разрешения еврейского вопроса”. Это подрывало политику Бен-Гуриона в отношении Бонна.
В это время из Парижа вернулся Шимон Перес. Он приказал военной разведке (АМАН) и министерству обороны заново оценить масштаб египетской ракетной угрозы. АМАн за одну ночь изменил свой тон: глава департамента исследований Аарон Ярив сообщил, что нет никаких доказательств того, что нацистские ученые работают над биологическим или ядерным оружием: Йоклик были или мошенник или Шарлатан, программа “Клеопатра” была попросту невыполнима. Харель был в бешенстве. Он заявил, что Перес представил “политически тенденциозную” версию событий. Харель подал в отставку. На его место был назначен Меир Амит.
Операция Дамокл демонстрирует, что Моссад не работает в отдельном мире. Моссад является частью нации. И потому, когда психоз поразил страну, и люди увидели, как нацистские ученые работавшие на Гитлера теперь работают на Насера, Моссад был вынужден отреагировать. Он отреагировал очень агрессивно, без должного планирования, и не достиг своих целей. Бомбы-посылки не убили ученых. У дела был также политический подтекст: Иссер Харель, Голда Меир и Менахем Бегин воспользовались им, чтобы показать – нет никакой новой Германии, прошлое оставило пятна, которые ничем не смыть и теперь германские ученые работают на нового Гитлера – Насера. Это было частью их борьбы против нового поколения политиков – Шимона Переса и Моше Даяна.
Так ограниченная разведывательная проблема превратилась в катастрофу для страны. Угроза, как говорится в докладе Моссада 1981 года, была преувеличена. Германские ученые продали Насеру блеф. Их ракета едва могла оторваться от земли и причинить ущерб Израилю. На момент начала Шестидневной Войны в распоряжении египтян было несколько десятков ракет al-Kahir, но ни одна из них не была запущена.
Во время войны судного Дня в 1973 Садат снова приказал приготовить ракеты к запуску. Египетские техники оказались не в состоянии заменить дефектную системы наведения ракет – и их запускали как неуправляемые бомбы. Они были использованы в массовой бомбардировке западного берега Суэцкого канала и линии Бар-Лев. Ракеты пролетели куда меньше заявленной дальности и ни одна из них не попала в цель. Ракеты взрывались настолько беспорядочно, что израильская военная разведка так и не смогла установить, что именно было их целью.
По материалам: Israel’s Secret Wars: A History of Israel’s Intelligence Services
By Ian Black, Benny Morris 1991
