Так, например, в 2008 банки взорвались из-за скрытых рисков в системе: банкиры могли получать устойчивые бонусы за сет определенного класса скрытых взрывных рисков, и использовали академические модели оценки риска, которые не работали (потому что люди в академической системе практически ничего не знают о рисках). Это, в свою очередь, ведет к взрыву, к какому-то непредсказуемому и непредвиденному Черному Лебедю, но банкиры сохраняют свои бонусы и это то, что я называю эффектом Боба Рубина. Роберт Рубин набрал в бонусов в Citibank на 100 миллионов долларов – но Роберт Рубин не выписал ни одного чека, когда банк спасали за счет налогоплательщиков. Хорошая новость в этой истории – бизнесмены ушли от банкиров-рантье, которых Обама всеми способами старался защитить, в хеджевые фонды. Это происходит из-за излишней бюрократизации банковской сферы. В космосе хеджинга , владельцы инвестируют в по меньшей мере половину своего фонда – и тем самым подставляются под риску больше, чем любой их клиент. Они лично пойдут с этим кораблем ко дну.
История об интервенционистах имеет очень большое значение для нас, потому что она демонстрирует, как отсутствие шкуры в игре влечет за собой и этические и эпистемологические последствия ( то есть, имеющие отношение к области знаний). Интервенционисты не учатся потому, что они не становятся жертвами своих собственных ошибок, и как мы видели с pathemata mathemata:
Тот же механизм трансфера риска создает опасность для знания и обучения.
Nassim Nicholas Taleb
Apr 21
On Interventionistas and their Mental Defects
Excerpted from the preface of Skin in the Game
