Частично вызывающее геополитическое поведение России на Балтике, и в особенности, на Черном море объясняется попыткой компенсировать то, что рассматривается в качестве утраты портовых активов в результате развала Советского Союза. Снижение зависимости от балтийских и украинских портов до 5% заложено в основных направлениях развития России до 2030 года. Объем обрабатываемых в российских портах грузов увеличился до 570 миллионов тонн в год. В то же время, российские эксперты признают нехватку портовой инфраструктуры для обработки контейнерных грузов и удобрений на Азовском и Черном морях.
На этом фоне стоит особо отметить тот факт, что российские аналитики увязывают военное значение Крыма с большими потоками товаров , идущих через черноморские порты. Аннексировав Крым, Россия начала резко наращивать свое военное присутствие в этом регионе, разместив на полуострове стратегические бомбардировщики, современные подлодки класса Кило, и фрегаты класса Адмирал Григорович.
НАТО ответило на новую военную ситуацию в Черном море наращиванием ротационного присутствия американского флота. Если в 2013 году американские корабли провели в Черном море в общей сложности 27 дней, то в 2014 – 270. Также следует отметить, что американцы теперь координируют свою деятельность не только с румынским и болгарским флотами, но также и с Украиной.
Тот, кто следит за развитием российского флота, знает, что о постановке новых кораблей и катеров на вооружение говорят практически постоянно. При этом стоит учитывать мнение российского военного эксперта Прохора Тебина, указывающего на то, что все запланированные для Черноморского Флота корабли являются не более, чем “абсолютно необходимым минимумом”.
В этих обстоятельствах, ВВС России на протяжении еще некоторого времени будут главным стратегическим активом России в регионе – с возможной переброской сюда кораблей других флотов. Инциденты с участием российских военных кораблей, судов и самолетов практически неизбежно выплеснуться в Черное море. Милитаризация Крыма приведет к сокращению черноморской морской торговли, и, парадоксальным образом, негативно скажется на самой России, из-за взаимозависимости прибрежных государств.
Россия может попытаться улучшить свой контроль над Босфором и Дарданеллами, развивая стратегический союз с Турцией. Но у Турции – свои собственные интересы в черноморском регионе, который служит воротами одновременно и в ЕС, и в Центральную Азию, при этом она вряд ли займет чисто атлантистскую позицию.
Точно также, на Балтике вполне вероятно использование Россией угроз и даже применение силы. Балтийский Транспортный Прогноз 2010 года предсказывал увеличение роли морской торговли в регионе и определял, что наибольшее увеличение придется на долю Польши(49,9%) и России (42%) Он также предсказывал, что на долю России придется самая большая доля обработанных в портах грузов (25%). За ней будет следовать Швеция (20%).
Это также означает, что большая доля будет принадлежать странам ЕС и Норвегии, которая является и членом НАТО, и членом Европейской Экономической Зоны. Российская политика вызова сплоченности европейских альянсов продолжится и здесь, и будет наиболее вероятным будущим российским поведением. Отказ России от совместного морского наблюдения и механизмов безопасности в регионе станет еще одним дополнительным источником морских инцидентов.
Russia and maritime flows in the Black and Baltic seas. Diplomaatia
No. 139 • March 2015
