Правилен ли диагноз недуга?
То, что успокаивает при поисках причин российских провалов в их практике, а не доктрине – так это то, что подобный взгляд снимает с западных армий всякую необходимость изучения своих собственных доктрин. И это важный пункт – поскольку все отмечают, что в разных армиях существует одинаковый подход к форсированию рек.
И американская, и российская армии в последний раз форсировали реку против сопротивления компетентного и хорошо вооруженного врага во время второй мировой войны. Форсирование рек в Афганистане в общем было свободным, и переправы через реки, сами по себе сложные, не сталкивались с вооруженным сопротивлением. Они также не были критическим компонентом операции, в то время как и во время второй мировой войны, и в украинской войне они таковыми являются.
Каков недуг?
История с форсированием реки подчеркивает реальные недуги и российской армии, и западных наблюдателей и комментаторов: хроническое отсутствие опыта в наступательной войне против компетентного противника, который в состоянии бросить вызов во всех областях в затяжной войне, сопровождающейся большим количеством потерь. Ни Россия, ни Запад не имеют оперативного боевого опыта, релевантного для войны в Украине – на протяжении жизни нескольких поколений.
Под оперативным опытом я подразумеваю практика в развертывании, маневрировании и снабжении больших, многоэшелонных формирований в общевойсковых операциях против компетентного и целеустремленного врага, готового и способного воевать. В армиях и России и НАТО есть ветераны с боевым опытом. Россия начиная с 90-х была занята Чечней, Грузией, Крымом, Украиной и Сирией, а также и другими странами – посредством участников компании Вагнер. И американская и британская армия располагают богатым боевым опытом в Афганистане и в Ираке. Но все эти операции проводились против оппонентов, в отношении которых существовало подавляющее преимущество, и в условиях, когда США полностью контролировали и воздушное пространство, и морские просторы.
