Когда в конце июля Луиджи Кадорна был назначен начальником Генштаба, облегчение в Берлине продлилось недолго. Наконец были приняты те сигналы, которые посылал Рим. 30 июля посол Австрии в Берлине впервые сообщил об ощутимом “состоянии нервозности”, порожденного страхом того, что “Италия, в случае всеобщего конфликта не выполнит своего союзнического долга”. В августе немецкое командование уже знало, что делает хорошую мину при плохой игре. Мольтке говорил правительству в Берлине что демонстрация единства союзников гораздо более важна, чем любой реальный взнос Италии в войну. Довольно будет и символического контингента. Тем не менее, Берлин не рассчитывал на Италию, считая это контрпродуктивным до того, как Австрия сделает позитивный жест. Австрийцы же вбили себе в голову идею о том, что решительная акция против Сербии заставит Италию следовать за ними. Но в Италии требовали обещаний австрийских компенсаций до того, как как начнется обсуждение поддержки центральных держав, в то время как Австрия требовала вначале демонстрации поддержки до любых рассуждений об уступках своей территории, и даже в случае их начала отказывалась говорить о Южном Тироле.
В этот момент итальянские части начали концентрироваться у французской границы – в соответствии с планами Поллио. 31 июля Кадорна послал королю меморандум о развертывании сил против Франции и “концентрации войск на западе и отправки их на Рейн”. Тем временем Сан Джулиано говорил кабинету министров о том, что в создавшейся ситуации Италия не готова воевать. Никто, однако, не сообщил об этом королю, который на следующий день одобрил меморандум Кадорна. В этот момент австрийцы осознали что они разожгли общеевропейскую войну и пообещали итальянцам, своим союзникам, компенсацию в случае поддержки. Слишком поздно! Было 1 августа и всеобщий конфликт уже разгорелся. На следующий день , без того чтобы поставить в известность Кадорна, правительство провозгласило нейтралитет. Прошло пять дней с того момента, как Австро-Венгрия объявила войну Сербии, два дня с того момента, как Россия начала мобилизацию и один день с момента объявления Германией войны России.
