Атташе сообщил: “Я чуть не свалился со стула! Начальник штаба итальянской армии всерьез говорит о том, чтобы отправить на помощь Австрии итальянский корпус! Как изменились времена! Можно только спекулировать на тему того, что в качестве “благодарности они ожидают Триест и Тренто”. Атташе не мог поверить в то, что Полетти предлагал помощь без всякой задней мысли, что у него было других мотивов. И Джиолитти, и Саландра тоже попадали бы со стульев, если бы им стало известно об этих инициативах. Неясно, обсуждал ли Полетти свои идеи с военным министром, но и при нем, и при его наследнике коммуникации Генштаба с высшими правителями государства оставляли желать лучшего.
Кроме привычного в те времена преклонения перед Пруссией, Поллио был женат на австрийской графине. В самом человеке было нечто венское: красивый, увлекательный, культурный, автор занимательных военных историй. Он не был гением: его план оккупации Ливии в 1911 году не учитывал реакции арабского населения и исходил из того, что турецкий гарнизон вернется на родину, а не уйдет в бездорожную глубь страны. Эти ошибки повлекли за собой самые тяжелые последствия. Кампания в Ливии обошлась в 8 тысяч убитыми и сожрала почти половину национального продукта в этом году и почти столько же – в следующем. Тем не менее, он обладал пытливым интеллектом. У него был иммунитет к анти-габсбургским предрассудкам и был уверен в том, что альянс наилучшим образом служит интересам Италии и был полон решимости заставить его работать. Мольтке заверил Конрада, подозрения которого в отношении итальянцев можно было сравнить только с его презрением к сербам, что Поллио сохранит верность союзу. При этом они все же решили не информировать итальянцев о планах германского блицкрига против Франции и России.
