Вспомнить об этих взглядах Манхейма, написавшего свою Ideology and Utopia в 30-х годах стоит хотя бы потому, что к тому времени эта наиболее древняя традиция возродилась и развилась с необычайной силой. В последующие десятилетия в реальности сформировался “новый” тип интеллектуала, чьи функции сравнимы с теми, что выполнял клир средневековья, располагавший “монопольным контролем над созданием матриц восприятия мира членами своего общества”. Я имею ввиду здесь часть интеллигенции тоталитарных государств, которую можно назвать “партийными интеллектуалами”. Они занимали ключевые позиции, в особенности, в аппаратах контроля над печатью, информацией, пропагандой и культурой. Им была предоставлена ограниченная автономия, но, тем не менее, именно они предоставляли интерпретацию мира согласно взглядам тех, кто стоял у власти в их обществах. И временами даже высшая власть могла принадлежать интеллектуалам подобного сорта (или квази-интеллектуалам) – вроде Ленина, Мао и Кастро. Нет никакой необходимости объяснять, что главными задачами подобного рода интеллектуалов не были упражнения в изучении “фундаментальной проблематичности мышления”. Эти интеллектуальные революционеры, или революционные интеллектуалы (Ленин и Кастро) немедленно забывали о своей критически-субверсивной роли в обществе и становились светскими пастырями нового порядка, хранителями официальной догмы и усмирителями любых критических тенденций.
Конечно же, нет ничего странного в неувядаемой смене ролей при переходе от состояния полного бессилия к состоянию полного всесилия. Но то, что совершенно вышибает из колеи, в случае революционного интеллектуала, – это та абсолютная легкость, полнота и естественность, с коей взгляды на жизнь, ценности и стиль мышления выбрасываются на свалку и заменяются теми, что более подходят для осуществления, нежели чем для критически осмысленного стремления к власти.
Наиболее потрясающие изменения подобного типа происходили, когда вовлеченные в них персоны были марксистами. Это можно объяснить специфическими атрибутами марксизма, коий, по меткому замечанию Алама Улама одновременно продает себя и как революционную идеологию, и как идеологию статус кво:
