“Если мыслители средневековья, в целом, были убеждены в том, что ничего не может быть сделано для изменения человеческой природы, их наследники в XIX веке совершили противоположную ошибку и дошли до абсурда. Они верили, что человеческая природа стала асоциальной, буйной и деспотичной из-за церкви, государства и капиталистических институтов, извративших природные человеческие импульсы. Люди вроде Руссо, Бентама, Годвина, Фурье и Оуэна могли находиться на самом далеком расстоянии друг от друга в своей социальной критике, но существует некий глубинный консенсус в их вере в природу человека. Они рассматривали социальные институты как нечто чуждое, внешнее для человека: на общество было натянуто слишком много смирительных рубашек, с помощью которых лукавые правители понуждали вменяемых и добрых людей вести себя подобно сумасшедшим”.
Маркс и его последователи также лелеяли сходные мечтания об отношениях между природой человека и социальными институтами. Утопия Маркса, коммунизм, предусматривала не только изменение системы производственных отношений и прочих институтов, но и раскрытие человеческого потенциала и проявление так нехарактерных на протяжении всей известной истории человечества качеств, как альтруизм, доброта, отсутствие агрессии и рациональность. Наследники и последователи Маркса приняли эти предпосылки, но проект омоложения и тотальной переделки человеческой натуры был отложен на более поздний срок. Они сделали эти трансформации зависимыми не только от изменения духовной структуры общества но и от терпеливой дидактической работы, посредством образования и пропаганды.
Очень трудно замыслить проект Утопии, который бы не включал в себя веру в практически безграничный человеческий потенциал. Все существующие политические системы демонстрирующие утопические претензии занимают такую позицию, и по понятным причинам. Вера в неограниченное совершенство человека позволяет, в краткосрочной перспективе, относиться к к реальным человеческим существам как к сырью, чье нынешнее состояние оставляет желать лучшего, но которое радикально улучшится с помощью неутомимого переформатирования.
В современной перспективе, наиболее важное различие между утопиями видится как различие между традиционно рациональными и менее рациональными, или вовсе иррациональными утопиями. Принципиальная разница между ними в том, что в первом случае делается ударение на создании максимально рациональной организации общества, что поможет в более полном контроле над физическим окружением. В противоположность этому в последние годы появилась тенденция к созданию более либеральных, не репрессивных, квази-анархических общественных институтов. Юджин Гудхарт различал их как “рациональную утопию” и “новый утопизм пассионарного воображения”. К новым утопистам можно отнести Герберта Маркузе, Нормана Брауна, Р. Д. Лэнга и Теодора Роззака. … Новые утопические учения , среди прочего, включают в себя элементы анти-интеллектуализма, включая враждебность к науке, индустрии и технологии.
