В свете этого совершенно неудивительно, что декларации Маркса не являются ни всеобъемлющими, ни когерентными, и часто противоречат самим себе. Достаточно взять теорию исторического развития – рабовладение, феодализм, капитализм. Она была фактически опровергнута его размышлениями об “азиатском способе производства”. У марксизма не было, и он не претендовал на то, что у него был механизм объясняющий внутреннее развитие системы определенной им как “азиатская”. Маркс совершенно недвусмысленно признавался что в тех регионах, которые характеризуются традиционным деспотизмом – условиями, в которых большинство человечества жило на протяжении нескольких тысяч лет он не может найти классового конфликта. В этой схеме, в реальности ему не хватает идентифицируемых противостоящих групп и экономических классов (и он предупреждает, что изменения в них происходят только после проникновения западной культуры – и это свидетельство европоцентризма Маркса). Тут возникает парадоксальная ситуация, некое экстраординарное состояние. Нет такого закона географии, который сделал бы невозможным развитие “азиатского способа производства” на европейских широтах. Но теория истории, претендующая на всеобъемлемость становится абсурдной в тот момент, когда она признает это. ( И действительно, как может “самая строгая теория” объяснить роль Британии, острова, внесшего наибольший вклад в в социальное и политическое развитие мира? Ее инсуляция была не более, чем простой случайностью – на любой рациональной временной скале. Отделение произошло каких-нибудь десять тысяч лет назад – мгновение по геологическим понятиям.
В лучшем случае марксизм принимает, что любое институционное и экономическое развитие может быть приписано одной из четырех или пяти категорий. Различия обществ, описываемых в качестве “феодальных” – намного больше чем предположительно объединяющие их общие признаки. Кита можно определить в качестве рыбы только очень плохо информированный изобретатель категорий.
