В первый день нового, 1400 года король Англии Генри IV устроил бал в в своем дворце Этам. Целью было не только отпраздновать святой праздник, но также почтить блестящего гостя, Мануэля II Палеолога, императора Греков. Именно так назвали его на Западе, хотя некоторые все еще помнили, что он был императором Римлян. Он пересек Италию и остановился в Париже, где Шарль VI отремонтировал крыло Лувра, дабы принять высокого гостя, и где профессора Сорбонны были восхищены встречей с монархом, способным спорить с ними на том же уровне эрудиции и педантства. В Англии все были потрясены достоинством его поведения и манер, и теми безупречными одеяниями, в которые был наряжен он и его придворные. Но, несмотря на все его звучные титулы, принимавшие его вельможи также испытывали и чувство жалости, ибо приехал он подобно нищему, просящему о подаянии , в отчаянии умоляя о помощи против неверных, со всех сторон окруживших его империю. Юрист Адам из Уска, присутствовавший при дворе Генри, чувствовал всю трагедию этого вояжа: “Я думал, как больно должно быть этому великому христианскому принцу быть выдавленному на эти острова крайнего Запада и искать здесь помощи против них. Господь, что случилось с тобой, где былая слава Рима?”
В реальности античная Римская империя сжалось , и от нее уже мало чего осталось. Мануэль был наследником Августа и Константина, но прошло много веков с тех пор, как императоры, сидевшие в Константинополе могли рассчитывать на лояльность римского мира. Для Запада они превратились не более чем в сеньоров Греции или владык Византии, не заслуживающих особого внимания соперников императоров, появившихся на Западе. До 11-го века Византия была могущественной и блестящей державой, защитницей христианства против атак ислама. Византийцы выполняли эту задачу энергично и с успехом – пока в середине 11-го века не возник новый исламский вызов, вторжение турок на Восток. Между тем, Западная Европа развилась до такой степени, что сама была готова к агрессии против Византии – что и выразилось во вторжениях норманнов. Византия оказалась в состоянии войны на два фронта – именно в тот момент, когда она переживала трудный конституционный и династический кризис.
