В Касаи люди отказались от новой валюты, nouveau zaïre , вместо нее появилась автономная валюта, за которой маячила сецессия. В Катанге вспыхнула этническая война между аборигенами и мигрантами из Касаи – при подстрекательстве губернатора Кьюнгу, мечтавшего о независимой Катанге. Худший всплеск насилия произошел в северном Киву. Тутси рассматривались в качестве нежеланных мигрантов, неправедно прибирающих в свои руки богатства, земли и власть. Большинство из этих людей переселились из Руанды в 1959-1962 годах, бежав от начавшихся там погромов. Первоначально заирское гражданство получить было легко, но в 1981 году критерии были ужесточены, а с 1990 тутси рассматривали в качестве нежелательных элементов, подлежащих высылке. Термин руандийцы превратилось в ругательство, дети кричали на улицах: “Убирайтесь домой!” Ненависть достигла такой степени, что образовалась националистическая милиция, Маи-маи.
Конфликт, по сути, разгорелся из-за земли. Руанда и Киви – наиболее плотно населенные части Африки. Местные банту были уверены в том, что тутси хотят аннексировать Северный Киви и присоединить провинцию к Руанде. Перенаселенность, нищета и отсутствие государства образовали смертоносный коктейль. С 1993 года начались кампании этнических чисток, в которых погибли от 4 до 20 тысяч человек.
В Южном Киви , этих заирских Тутси называли Баниямуленге. Они со своими стадами жили в холодных, туманных предгорьях к западу от озера Таганьика еще с 19-го века. С их ростом, с их тонкими чертами лица, с их фетровыми шапками они были легко отличимы, и быстро превратились в объект народной ненависти: “Они как летучие мыши – не заирцы и не руандийцы, страшные и скользкие. И грязные! Да. Они зарабатывают много денег на скоте, они покупают дорогие одежды – но у них нет культуры, нет вкуса. Мужчины одеваются в женскую одежду, а женщины толкут маниоку в ночных горшках! И они все время корчат рожи, будто зубы у них болят!”
Мобуту попытался пробудить национальные чувства в качестве противоядия к трайбалистскому рефлексу – но в условиях нехватки ресурсов вражда поджидала за углом. Со своей стороны, тутси и в южном, и в северном Киви, окруженные стеной ненависти начали сбиваться в сплоченную группу, которая теперь все более осознавала – да она не имеет к окружающим никакого отношения, их никогда не любили в Заире, и пора обратить взоры к родной Руанде. Этническая идентификация стала более важной, чем национальная. Даже отец нации удалился в свой родной регион, и доверил личную безопасность своему собственному племени. Мобуту, борец за единство, сам превратился в трайбалиста. Заир снова превращался в безумное лоскутное одеяло племен и народностей. Диктатура совершенно расшаталась, и мало чего требовалось для того, чтобы поставить ее на колени. Нищета вела к агрессии, голод – к бойне.
Но в этот момент в Руанде, маленьком соседе Заира, произошла гуманитарная катастрофа, дестабилизировавшая весь регион. После провозглашения независимости (также, как и в Конго, в 1962 году) правившее меньшинство тутси было отстранено от власти. Тысячи тутси со своими стадами бежали в соседние Бурунди, Конго и Уганду. В южной Уганде они организовали Rwandan Patriotic Front (RPF), и воевали на стороне Йовери Мусевени в его кампании по свержению Мильтона Оботе. Мусевени стал президентом Уганды и RPF поняли, как можно завоевать страну. Этот опыт сослужил им хорошую службу. Поль Кагаме, нынешний президент Руанды, был их военным лидером. В 1990 RPF перешел границу и инициировал гражданскую войну. До 1994 года в ней погибли 20 тысяч человек. 1,5 миллиона стали беженцами. Эти атаки только прибавили ненависти к тутси среди большинства населения страны – хуту. Тутси называли не иначе, как тараканами.
