Так гора Сен-Анжело, как ее теперь стали называть, превратилась в один из великих центров паломничества Европы. И здесь группа норманнских пилигримов встретила в 1016 году странно одетого человека, представившегося в качестве знатного лонгобарда Мело. Его народ, рассказал Мело, живет в южной Италии уже пять столетий, но огромные территории, по праву принадлежащие лонгобардам оккупировала Византия. Мело посвятил свою жизнь независимости лонгобардов, которое теперь, благодаря прибытию пары сотен бравых норманнов могло быть возрождено. Против армии лонгобардов и норманнов у греков не будет никаких шансов, и лонгобарды не забудут своих союзников. Приглашение было принято.
Речь шла о возможности, которую нельзя было упустить: приглашение, практически молитва, завоевать богатую и плодородную землю, дававшее молодым норманнам возможность и показать свою отвагу, и нажить себе состояние. Норманны объяснили Мело, что они прибыли в качестве пилигримов, и потому не вооружены и не готовы немедленно приступить к военной экспедиции. Они должны вернуться в Нормандию, сделать все необходимые приготовления и завербовать других наемников. После этого они вернуться с большим войском в следующем году, с тем , чтобы начать это новое приключение со своими лонгобардскими союзниками.
Южная Италия всегда была кипящим котлом. В одной стране сталкивались две империи, три религии и множество независимых, полу-независимых и мятежных городов. Сильная рука и острый меч всегда находили работодателя. Норманны считались отличными бойцами – и византийский губернатор сразу разглядел это ценное качество. Поэтому неудивительно, что уже через пять лет после своего прибытия в Апулию норманнская армия уже защищала легитимные византийские территории от возмутительных атак неугомонных лонгобардов.
И так, примерно через 40 лет после встречи в гроте Сен-Мишель, норманны превратились в наиболее внушительную силу в южной Италии, в первую очередь благодаря семье безвестного барона с Контенинского полуострова, Танкреда д’Отвиль, славившегося своей чрезвычайной плодовитостью. У него было три дочери и двенадцать сыновей. Пятеро из них отправились в Италию. Один, Робер Гискар стал наиболее удивительным лидером кондотьеров, живших между Юлием Цезарем и Наполеоном.
