В марте 2013 года была опубликована книга Фики Ширин Sex and Citadel: Intimate Life in Changing Arab World. Данным постом начинается публикация серии фрагментов из этого произведения – наполовину научного трактата, наполовину сборника анекдотов.
Ширин – дочь египтянина и британки. Поскольку ее отец египтянин и мусульманин, она также считается египтянкой и мусульманкой, несмотря на то, что росла и училась в Англии и Канаде. По профессии она иммунолог. Она работала редактором научного отдела Economist и долгое время – в аппарате ООН в Нью-Йорке. Ширин пишет, что с профессиональной точки зрения, ее всегда поражала чрезвычайно низкая статистика СПИДа в арабских странах, по сравнению с соседями, Азией и Восточной Европой. И она начала задавать себе и другим вопросы.
Как, в эру массовой миграции и доступности, одна часть мира оказалась практически неуязвимой для СПИДа? Может быть, арабы просто не позволяют себе рискованное сексуальное поведение? Может быть, арабские наркоманы не колются одной иглой, может быть, в больницах нет зараженной крови, может быть в регионе нет “опасного” секса? Чем больше я погружалась в эти проблемы, тем яснее видела разрыв между официальной статистикой и реальностью частной жизни. В то время как множество людей заверяли меня, что СПИД не есть и не может стать проблемой арабского мира, я встречалась с целыми семьями, все члены которых были заражены, и слышала все более настоятельные просьбы – сделать все возможное ради того, чтобы остановить эпидемию. И чем больше я смотрела, тем больше понимала, секс – это тот клин, который вбит между видимостью и реальностью: коллективное нежелание смириться с любым поведением, недотягивающим до брачной сделки – сопротивление, поддерживаемое религиозной интерпретацией и общественным договором.
Говоря обобщенно, сексуальный климат в этой части мира весьма напоминает Запад накануне сексуальной революции. И многие из тех подспудных сил, что привели к изменению в Европе и Америке существуют и в арабском мире, пусть иногда и в зародышевой форме: борьба за демократию и личные права, быстрый рост городов и усиливающееся давление на структуры традиционной семьи, ослабление контроля общины над поведением индивида, огромные популяции молодых людей, чем образ жизни и ценности отличаются от родительских, изменение роли женщины, превращение секса в потребительский товар благодаря экономической экспансии и либерализации. И все это подводит к закономерному вопросу: после современных политических конвульсий стоит ли ожидать сексуальных изменений в регионе?
Из-за существенных отличий в истории, религии и культуре, Запад не может быть гидом для арабского мира. Развитие – это путешествие, а не гонка, и различные общества выбирают различные пути. Некоторые пункты назначения, однако, предпочтительнее других. Я верю в то, что общество, позволяющее людям сделать свой собственный выбор и реализовать свой сексуальный потенциал, общество, предоставляющее им образование, инструменты и возможности для этого, и общество, уважающее права других – лучше, чем альтернативы. И я не верю в то, что подобное общество фундаментально несовместимо с социальными ценностями арабского мира, который когда был куда больше открыт полному спектру человеческой сексуальности, и может открыться вновь. И это необязательно приведет к неизбежному столкновению с господствующей в регионе религией: это лишь современные интерпретации ислама, а не сам ислам загоняют множество мусульман и их религию в клетку.
Я все время говорю об “арабском мире” как о некоем коллективном образовании, как будто можно обобщить то, что происходит в 22 странах, с населением в 350 миллионов человек. Несмотря на то, что существуют существенные сходства в сексуальном поведении в арабских странах, есть также и существенные отличия в том, как эти общества занимаются – или отказываются заниматься решением сексуальных проблем. И эти отличия выходят за рамки сексуальности и ясно проявляются в различных траекториях политического изменения, вызванного народными восстаниями этого десятилетия.
И потому, мое внимание концентрируется на Египте, в особенности на Каире, население которого представляет срез социального спектра страны. Оставив в стороне персональную историю, Египет – естественный выбор – потому что это – самая населенная страна арабского мира, потому, что он продолжает сильно влиять в политическом, культурном, экономическом и социальном смысле на регион, и потому, что он занимает важное геостратегическое положение.
На Глобальном Юге был достигнут существенный прогресс в решении проблем сексуальности, и здесь есть впечатляющие уроки, заслуживающие изучения и адаптации египтянами. Я также рассмотрела положение к западу от Египта – в Марокко и Тунисе, и к востоку – в Ливане. Я путешествовала по странам Залива – ОАЭ, катару и Саудовской Аравии. Этот регион существенно влияет на Египет – через прессу, деньги и миграцию. Именно деньги, пресса и миграция имели самое мощное воздействие на то, какую форму приняла жизнь ( в том числе, и сексуальная) египтян.
Свадьба в Египте подобна запуску космического корабля на Луну. Причины матримониальных трудностей египтян подробно описаны в материале “Коксинель, как оружие массового заражения” ( по материалам ученой монографии Mass Mediations. New Approaches to Popular Culture in The Middle East and Beyond. Berkley, 1997). Семьи – горючее для выхода за пределы атмосферы. Моя подруга, успешная бизнесвумен в Каире, комментирует: “Если хочешь выйти замуж, надо ходить в определенные места. Надо ходить по определенным маршрутам. И ты должна быть уверена в том, что выбранный тобою парень – из подходящего брачного материала. И это должно идти через его семью – через его маму, через его теток, через его сестер. Его семья должна знать и твоя семья должна знать. Бардак в этих делах недопустим”.
