Эта технология породила новое разделение труда в информационной индустрии. Из этого вырос новый, уверенный в себе средний класс, свободный от оков опеки. Он не мог возникнуть из прежней покорной и невежественной массы быдла – что породило сильнейшее раздражение среди политиков, бюрократов и защитников догмы. Они реагировали цензурой и репрессиями, и пытались спасти свой традиционный авторитет любыми, самыми безжалостными методами. Они пытались взять технологию под контроль – но поток гнева, насмешек и памфлетов уже нельзя было остановить. И все это закончилось войной, опустошившей страну.
Техника осталась, алгоритм показал свое истинное лицо – в руках не тех людей он мог вызвать революцию и освобождение – или нечто прямо противоположное. Правители так не считали. Не было ничего, что вызвало бы большую ненависть, чем Просвещение. И они преследовали издателей и печатников, чей неприятный критицизм так больно ударил по ним. В конце концов, спустя много лет, правители утратили контроль над алгоритмом. И он наконец освободил слова и их значение.
В те времена алгоритм заключался в движущихся буквах печатного пресса. Сопутствующим эффектом, который принесла это инновация стала свобода прессы. Гутенберг сделал свое открытие в 1450, но свобода прессы стала возможной лишь спустя несколько столетий – с успехом современных демократий.
Сегодня мы возвращаемся назад. Технология демократизирует доступ к информации и мнениям. Власти – в панике. Потому что во взаимодействии глобальных соцсетей и их “потребителей” у государства едва ли есть хоть какую-то роль. По крайней мере именно так до самого последнего времени обстояли дела в западном мире, где никакого государственного контроля над сетью не было.
Теперь мы сталкиваемся с алгоритмами искусственного интеллекта, которые становятся все более мощными и сложными. Они спрятаны в в массивных серверных фермах медиа-корпораций. С их помощью обрабатываются и анализируются гигантские массивы данных. На первый взгляд цель этого – коммуникации и социальные интеракции, но каков сопутствующий эффект, нежелательные последствия этой новой технологии, которые станут ясны только после того, как она бесповоротно укрепится в нашем обществе? Как изменится парадигма? Будет это завоеванием или освобождением?
Непреднамеренные, деструктивные последствия инноваций всегда были в порядке дня истории. Они прерывали историческое развитие, замещали традиционные технические решение и моральные концепции – и они завершали традиции и культурно последовательные эпохи. Они могли иметь очень разные характеристики и воздействие на общество. Два примера:
