После этого мусульмане были в достаточной степени потрясены богатством и успехами Европы для того, чтобы благоговейно попытаться подражать европейским традициям. Но уже с середины 19-го века начинается новая волна европейской империалистической экспансии – подавление индийского мятежа, за которым последовало исчезновение остатков монархии Могулов в Индии и консолидация британской империи в этом прежде мусульманском царстве, стремительное наступление русских в Центральной Азии, экспансия французов в Тунис и британцев в Египет, и нарастающая угроза для самой оттоманской империи – все это привело к реакции в виде формирования серии пан-исламских движений.
Унификация Германии и Италии стала источником вдохновения для мусульманских земель, в особенности для Турции. Многие турецкие лидеры полагали, что Турция может сыграть роль подобно той, что сыграла Пруссия или Савойя для объединения Германии и Италии, в качестве центров для унификации в куда более значительные образования. Но каким могло быть это куда более крупное образование? Речь не шла о пан-турецком образовании – подобные идеи появились значительно позже. Основной политической идентичностью и вдохновением был ислам, и пан-исламизм был первой и естественной реакцией на пан-германизм и пан-славизм. Только значительно позже на политическом горизонте появились пан-туркизм и пан-арабизм, и даже после их появления сохранялись сомнения в том, насколько они реально значительны.
Окончание первой мировой войны, распад оттоманской империи, напряженность и стрессы, последовавшие за теми возможностями, которые, как казалось, открылись с коллапсом царизма, революцией и гражданской войной также породили подъем вдохновленных религией движений. Энвер-Паша в последней попытке спасти империю сформировал амбициозно названную Армию Ислама, целью которой было освобождение мусульман – бывших подданных павшей российском империи. Некоторые из этих движений оказались связанными с коммунистами или были подмяты под себя коммунистами в тот период, когда фундаментально анти-исламская природа коммунизма еще не была осознана. Практически все они выражались в религиозных, а не в политических или даже социальных терминах. Наиболее значительным из них было то, что сегодня известно под именем Турецкого Националистического Движения. Даже мятеж кемалистов в Анатолии был в не меньшей степени исламским, чем турецким. Исламские активисты сформировали значительную часть его первых лидеров и участников. Язык того времени, риторика кемалистов на этой первой стадии, взывала скорее к оттоманским мусульманам нежели к туркам, и движение получило большую поддержку от всего исламского мира. Только после их победы и установления республики, в результате воздействия многих факторов, они начали ставить перед собой мирские и секуляристские цели.
На протяжении 20-го века, по крайней мере, в первые его десятилетия, подобные движения сопротивления находили более модное выражение в форме политических партий и политического, а не светского национализма. Но ни организация по партийному признаку, ни националистская идеология не корреспондировали с реальными, глубокими инстинктами мусульманских масс.Они нашли отражение в программах другого сорта – возглавленных религиозными лидерами и сформулированными религиозным языком и устремлениями.
The Return of Islam Bernard Lewis / Jan. 1, 1976 commentary Magazine
