Современный западный человек, будучи не в состоянии определить религию в качестве доминантного и центрального места в своих собственных делах, обнаруживает невозможность понять любые другие народы, в любом другом месте, которые делают именно это, и потому вынужден конструировать другие объяснения тому, что для него является не более чем поверхностным религиозным феноменом. Так, например, западная ученость уделяет большое внимание разбору таких совершенно бессмысленных вопросов как “Были Мухаммед искренен?” или “Был ли ли Мухаммед обманщиком или энтузиастом?” Мы видим длинные объяснения историков о “реальном” но не очевидном значении великих религиозных конфликтов внутри ислама, между различными школами мысли и сектами ислама в прошлом и такую же целеустремленность в попытке проникнуть в “реальное” значение сектантских конфликтов современности. Для современного западного разума совершенно невообразимо, что люди будут сражаться и умирать в таких количествах просто из-за разницы толкования религии – должны существовать некие другие, “истинные” причины, скрывающиеся за религиозной вуалью. Мы готовы позволить религиозным конфликтам принимать эксцентриков, вроде обитателей Северной Ирландии, но смириться с тем, что для целой цивилизации главная лояльность – религиозная для нас уже слишком много. Даже намек на подобное рассматривает либеральным общественным мнением, всегда готовым встать на защиту тех, кто находится под его опекой, в качестве оскорбления. Это отражается в современной неспособности – политической, журналистской , ученой – распознать важность религиозного фактора в в современных делах мусульманского мира, и вытекающий из этой неспособности откат к языку правой-левой, прогрессивной-консервативной, и прочей западной терминологии. Подобные приемы объясняют мусульманский политический феномен не лучше, чем бейсбольный корреспондент объясняет крикет.
———————————————-
Ежели мы вообще хотим попытаться понять, что же происходит в мусульманском мире сегодня, и что в нем случилось в прошлом, необходимо осознать два ключевых момента. Один – это универсальность религии в качестве фактора жизни мусульманских народов, и второй – центральное место, которое она в этой жизни занимает.
“Богу – богово, кесарю – кесарево”. Такова, кончено же, христианская доктрина и практика. Она абсолютно чужда исламу. Три главные ближневосточные религии существенно отличаются в их отношениях с государством и их подходах к политической власти. Иудаизм был связан с государством, но позднее от него отсечен. Его новая встреча с государством в наше время поднимает новые проблемы, которые на настоящий момент не разрешены. Христианство, во время первых, формативных столетий своего существования, было отделено от государства и даже ему противостояло, и лишь намного позднее начало с ним взаимодействовать. Ислам еще при жизни его основателя был государством, и идентичность государства и религии навсегда впечатаны в память и сознание правоверных – в их опыт, историю, писания. Основатель христианства умер на кресте, и его последователи были преследуемым меньшинством на протяжении многих столетий – до принятия христианства императором Константином, после чего начался параллельный процесс христианизации римлян и романизации Христа.
