Они были очень вежливы, но подозрительны. Почему мы снимаем их часть линии фронта? Справа разорвался минометный снаряд – выпущенный или ISIS или Джабхат ан-Нусрой. Мы сняли клубы дыма, поднимающиеся в небо и уплывающие на восток.
Я сказал иранскому командиру – высокому, задумчивому человеку в очках, что мы журналисты. У меня создалось впечатление, что он хочет говорить – что подтвердилось впоследствии, но относится к нам настороженно, как будто бы мы – какие-то опасные пришельцы с другой планеты.
Он сказал: “Когда я услышал, что на этом участке – английский репортер, собирающий информацию, я сказал себе: Англия помогает ISIS и тут находится английский репортер. Я сразу подумал – а куда пойдет эта информация?”
Он извинился: “Вы не должны думать, что мы враждебны по отношению к вам. Если бы вы оказались на моем месте, воюя с жестоким и брутальным врагом, таким, как ISIS на таком участке фронта, как наш, вы бы тоже себя спросили: что здесь делает английский репортер, почему его сюда пустили?”
Мы объяснили, что путешествуем в сопровождении сирийского военного персонала. Я показал мою пресс-карту – и иранец узнал мое имя и мою газету. мы долго трясли друг другу руки: “Мы уважаем The Independent “. Но иранец по-прежнему был очень осторожен.
Вниз от серо-коричневой дороги перед нами, через плоскую равнину, простирающуюся на юго-восток – позиции Нусры и ISIS, которые все еще сдерживают сирийское наступление. идет постоянная стрельба, свистят пули. Иранцы уверяют, что стрельба идет с нашей стороны – но я не уверен, что им можно верить. Стрельба продолжается на протяжении всего нашего странного экзистенциального разговора.
Иранец говорит: “Одна из проблем этого места в том, что враг очень близок. Видите те две силосные башни? – Там сейчас сидит Нусра, и наблюдает за нами. В любой момент может прилететь минометный снаряд, вас убьет, а я буду чувствовать себя за это ответственным. За последние несколько часов я потерял одного человека, и другой был ранен”. Я говорю ему, что мы не приехали сюда умирать. Репортеры должны выжить, чтобы рассказать свою историю.
Он смеется: “Мы делаем различие между смертью и мученичеством. С моей точки зрения, раз вы здесь ищите правду, и затем рассказываете эту правду миру, если вы здесь умрете, вы станете мучеником, шахидом”.
