Но ведь книга не исламофобская, а, в некоторой степени, даже исламофильская. И несмотря на это, не видно, чтобы ислам приветствовал некоторый оппортунизм.
Это так. Мои великие учителя в литературе Достоевский и Конрад. Оба посвятили книги самой острой политической теме той эпохи – атакам анархистов и нигилистов. Назревала русская революция. Они очень по разному разработали эти темы, но революционеры у них делятся на два основных типа – циничная каналья и наивный, зачастую опасный абсурд. Я, по контрасту, описал циничных каналий с неким намеком на порядочность.
Эта часть, порядочность, как представляется, заканчивается полным поражением, когда главный герой, Франсуа, обращается к Черной Деве Рокамодур, но отказывается от веры.
Да, это поворотный момент романа. Именно здесь я разочаровываю католических читателей, равно как и мирян. По первоначальному замыслу, сцена должна была закончиться принятием католической веры, но я не смог этого написать. Исламское наступление представляется мне более достоверным.
Прошлая неделя началась с ключевого слова Soumission и закончилась словами “восстание в Париже”, “Франция поднялась” – так был описан марш солидарности. Вы удивлены реакцией ваших сограждан?
Я не думаю, что этот марш, несмотря на его гигантский масштаб, повлечет за собой огромные сдвиги и последствия. Ситуация, на глубоком уровне, не изменится. Все вернется на круги своя.
То есть речь идет не более, чем об эпизоде?
Да. Не хочу, чтобы это звучало так плохо… но, да. Когда произошла первая атака против Charlie Hebdo, в 2011, многие журналисты и политики сказали: “Да, свободы это хорошо, но вы также чуть-чуть ответственны”. Ответственность. Это было ключевое слово.
Вас тоже недавно спросили, чувствуете ли вы ответственность в качестве великого писателя. Это подходящий вопрос?
Нет, я всегда заявлял о своей безответственности. В противном случае, я не смог бы продолжать писать. Моя роль – помочь социальной сплоченности. Я не могу ни эксплуатировать ее, ни быть ответственным.
В чем корень всех проблем Франции?
Это то, с чего начинается книга. Страна все более склоняется вправо, при этом никто не считает странным, что выбрали левого президента. И это дестабилизирует.
Национальный Фронт не участвовал в ралли в Париже
Да. Казалось, что они хотели участвовать. Если мы специфически говорим о Национальном Фронте – у них есть два депутата и 25% голосов (полученных на последних выборах в Европарламент)… Это бросается в глаза. Тот вес, который есть у Национального Фронта в обществе не как не коррелирует с их представительством в выборных органах. Мне интересно, сколько еще можно поддерживать подобную ситуацию. Эта система предположительно должна быть демократической – но она не работает.
