И это – вторая важная вещь, которую никто не замечает. Авторитарные крайне правые в России куда опаснее крайне правых в Украине. Для начала, у них власть. У них нет существенных соперников. И они не должны приспосабливаться к международным ожиданиям. И теперь они открыто следуют внешней политике, основанной на этнитизации мира. Для нее не важно, кто такой индивидуум согласно закону или его собственным предпочтениям: тот факт, что он говорит на русском превращает его в фолькгеноссе, которому необходима российская защита, или, иными словами – вторжение. Российский парламент даровал Путину право вторгнуться во всю Украину и трансформировать ее социальную политическую структуру – и это чрезвычайная по своему радикализму цель. Было также послано официальное письмо в польский МИД с предложением о разделе Украины. В популярной российской телепрограмме евреев винят в Холокосте, в одной из ведущих газет, Известия, Гитлер реабилитирован, в качестве разумного государственника, реагирующего на неразумное западное давление. Демонстрации, поддерживающие войну, состоят из лиц, одетых в одноцветную униформу и шагающих строем. Российская интервенция в Восточной Украине генерирует этническое насилие, а не подавляет его. Человек, поднявший русское знамя над Донецком – член неонацистской партии.
Все это хорошо сочетается с фундаментальной идеологической предпосылкой Евразии. В то время как европейская интеграция началась с отрицания национал-социализма и сталинизма, в качестве негативных примеров, евразийство началось с достаточно заезженного пост-модернистского предположения о том, что история является некоей разновидностью спасательного чемодана, набитого нужными в данный момент идеями. В то время как европейская интеграция предполагает либеральную демократию, евразийская идеология недвусмысленно отвергает ее. Главный евразийский идеолог Александр Дугин, который когда призывал к “фашизму, красному, как наша кровь” сейчас находится в зените славы. Три его основные политические идеи – необходимость колонизации Украины, декадентство Европейского Союза и желательность осуществления альтернативного евразийского проекта – “от Лиссабона до Владивостока” сформулированы теперь в менее дикой, чем начальная форме – в качестве официальной доктрины российской внешней политики. Президент Путин представляет сегодняшнюю Россию в качестве окруженного со всех сторон врагами Отечества – но не родины революции, как говорили коммунисты, а, скорее, контрреволюции. Он рисует Россию в качестве особенной цивилизации, которую следует защищать любой ценой, несмотря на то, что она генерирует свою мощь в Европе и в мире посредством скорее ничем не выдающегося набора реакционных мантр и случайного владения запасами углеводородов.
Более чем что-либо другое, то, что объединяет российское руководство и европейских ультра-правых – ложь, настолько фундаментальная и настолько бредовая, что она имеет потенциал разрушения всего существующего мирного миропорядка. Пока российские лидеры высмеивают Европу в качестве предположительного центра гей-культуры, российская элита зависит от Европейского Союза на всех уровнях. Без европейской предсказуемости, закона и культуры, русским некуда идти. Им негде отмывать свои деньги, негде организовывать свои подставные компании, некуда слать своих детей в школы, и негде проводить отпуска. Европа является одновременно основой существующей российской системы и ее предохранительным клапаном. Точно также, средний избиратель Штрахе или Ле Пен принимает за данность, за нечто само собой разумеющееся бесчисленные элементы безопасности и процветания, достигнутые за счет интеграции Европы. Архетипичным примером станут выборы 25 мая в Европарламент, в ходе которых им будет позволено свободно и демократично выбрать тех людей, которые противятся самому существованию Европарламента.
