В 1415 году Генри V высадился в Нормандии. Французы ожидали его в Азенкур. Их численное преимущество было гарантированно. Но им противостояла единая организация, проверенная стратегия и эффективность английских лучников Генри ждал своих врагов в укреплениях – за барьерами-ловушками и рядами заостренных колов. Именно там был позорно раздроблена гордая атака французской кавалерии, посреди ржания коней со вспоротыми брюхами. Сброшенные на землю, перегруженные броней, рыцари были добиты подкравшейся пехотой, перерезавшей им глотки. Три тысячи выживших долго торговались с Генри об условиях капитуляции. После того, как им была обещана жизнь они сдались – и тут же были перебиты.
18 декабря того же 1415 года помер дофин Луи, жертва своей собственной “ненасытной похоти”, эротоман и любитель праздников. Другой дофин, Жан , умер через год. Наследником престола стал граф де Понтье – незначительный, нервный и нерешительный Карл, рожденный в 1403 году одиннадцатый сын Карла Безумного и Изабеллы. С 1413 года опекуном Карла была Иоланда Арагонская, женщина отличавшаяся исключительным политическим чутьем, энергичная и маневренная. Иоланда воспитывала Карла со своими пятью детьми, и обещала ему в жены свою вторую дочь Марию.
Многие годы эти маневры Иоланды казались рискованной ставкой, бесплодной инвестицией. Франция практически находилась в руках англичан и бургундцев. Герцог Бургундский похитил Изабеллу и основал контр-правительство в Труа. 29 мая 1419 тысячи его людей совершили неожиданное нападение в Париже. Они захватили и позднее убили Арманьяка, протащив его труп по улицам. Вместе с ним пали тысячи парижан, хотя они и не имели никакого отношения к нему – убили даже тех, кто сидел в тюрьме за долги.
Карлу удалось спастись – только благодаря проворству вельможи Танги дю Шатель. Он попытался организовать хоть какое-нибудь сопротивление – но не преуспел в этом, отошел к Шарантон, оттуда к Мелун, и наконец к Бурж, где и создал временное правительство. И после этого на протяжении многих лет его с насмешкой именовали не иначе, как “Король Буржа”, что подчеркивало шаткость его позиций, и, в первую очередь, его сомнительную легитимность.
