Всем этим мерам, несомненно, благоприятствовало состояние осады. Тем не менее, будет большой ошибкой утверждать, как делают некоторые, что “коммунизм” в Мюнстере был не более, чем результатом реквизиций, обусловленных состоянием войны. Отмена денег, ограничения, введенные на владение жильем и товарами первой необходимости рассматривались в качестве первых шагов к государству, в котором, по словам Ротмана, все будет принадлежать всем, и разница между твоим и моим исчезнет. Или, как сформулировал это Бокельзон, “все вещи будут общими, частной собственности не будет, никто не должен будет выполнять никакую работу, будет достаточно просто веровать в Господа”. Ротман, в конце концов, говорил об общности благ задолго до того, как кто-то начал думать об осаде. Теперь, на службе “голландских пророков” он потребовал, чтобы все тот же идеал был переведен в конкретные социальные институты, которые должны быть приняты всеми. Привычное смешение хилиазма с примитивизмом становится очевидным при чтении следующего пассажа в брошюре, которую он подготовил для пропаганды в анабаптистских общинах других городов:
Господь, которому мы вечно за это должны воспевать хвалу, восстановил посреди нас общину, основанную на принципах угодных святым и Господу. Мы надеемся, что наша община будет не менее энергичной и славной и заслужит милость Божию с чистым сердцем, как в былые времена. Потому что мы не только объединили все, чем мы владеем в общий фонд коммуны под надзором наших диаконов и живем из этого фонда в соответствии с нашими потребностями. Мы восхваляем Господа через Христа единым сердцем и разумом и стремимся помочь друг другу любыми услугами. И соответственно все, что служило целям эгоизма и частной собственности, вроде купли и продажи, работы ради денег, получение процентов и практикование ростовщичества, даже и за счет неверных, или еда и питье за счет пота бедняков ( то есть, понуждение себе подобных к работе с тем, чтобы кто-то за счет этого жирел) и действительно все, что идет вопреки любви – все такие вещи отменены среди нас силою любви в общине. И зная, что Господь желает уничтожить подобные гнусности, мы скорее умрем, нежели обратимся к ним. Ни один христианин или святой не может удовлетворить Господа, ежели не живет он в подобной коммуне, или же, по меньшей мере, не стремится к такой жизни.
