Вокруг внушительной фигуры Шарлеманя образовалась большая масса фольклора. Его видели в качестве героического воителя Христа, неутомимого защитника христианства против исламских полчищ, а со второй половины XI века практически все и повсеместно верили в то, что однажды он возглавлял крестовый поход на Иерусалим, обратил в бегство неверных и вернул в город изгнанных оттуда христиан. Некоторые хронисты повествовали о том, как крестоносцы в 1096 году шли по дороге, построенной с этой целью Карлом Великим.
Более того, широко распространилось верование о том, что император не умер, но заснул – и спит или в своей гробнице в Аахене, или в пещере в какой-то горе, до того времени, когда пробьет его час и он вернется в мир людей. Для популярных проповедников – охотников за рекрутами на крестовые походы было нетрудно соединить подобные легенды с Пророчеством Сивиллы. Так простой народ склоняли к вере в то, что Шарлемань, великий император, очнется из забытья, разгромит мощь ислама и начнется Эра Благоденствия, предшествующую Концу. Превратился ли Carolus redivivus, благодаря работе пророков, также и короля нищих, защитника бедноты, подобного королю тафуров, коий, хотя бы и без единого гроша стал “высшим из высших”, и получил, в качестве дара, сам Иерусалим? Мы этого не знаем, но бедняки могли, без всякого сомнения, превратить спящего императора из Псевдо-Мефодия, согласно своим желаниям и мечтам, в спасителя, который аннигилирует неверных и придет на помощь и поднимет самых униженных.
В деле реализации самых глубоких мечтаний пауперов император был совершенно необходим. Император Судного Дня виделся не просто в качестве фантома восставшего из гроба Шарлеманя, но в качестве реального человека среди живых лидеров крестового похода. Этот имидж гиганта в разные времена проецировался на Готфрида Бульонского, на Раймонда де Сен-Жиль, графа Тулузского, на кавалера из Нормандии, позднее превратившегося в короля тафуров. Есть свидетельства того, что вдохновитель безумных еврейских погромов и резни в городах вдоль Рейна, Эмико (Эммерих) , граф Ленингена навязывал себя своим последователям в качестве императора Судного Дня. Он был феодальным бароном известным своей свирепостью, но принял крест после нескольких видений Господа. В один день к нему явился посланник Христа – и запечатлел на его плоти знак – без всякого сомнения, традиционный знак богоизбранности, крест между или на одной из лопаток.
