О тафурах рассказывали, что у них был собственный король, le roi Tafur. Говорят, что он был рыцарем из Нормандии, отказавшимся от коня, меча и и доспехов, и сменившего их на рубище из мешковины и серп. По крайней мере вначале он был аскетом, для которого нищета имела ту же ценность, что и для Св. Франциска и его сподвижников. Король тафуров периодически обыскивал своих людей. Если он находил у кого-то деньги – он изгонял его и отсылал такого человека наниматься на службу в армию баронов. Одновременно те, кто отказался от всякой собственности принимались в члены “колледжа”, или близкого круга его последователей. Тафуры верили в то, что именно из-за нищеты им было предначертано взять Святой Город: “Самые бедные должны взять его и это – явный явный знак, что Господу нет дела до претенциозных людей потерявших веру”. Но несмотря на то, что бедные превратили нищету в добродетель, они были наполнены жадностью. Они верили в то, что добыча, попавшая к ним от неверных, нисколько не умаляла Господней милости, но напротив была демонстрацией ее проявления. После удачной стычки у Антиохии провансальское отребье галопом проскакало между тентов, чтобы продемонстрировать камерадам, как закончилась их бедность. Другие, наряженные в два или три слоя шелковых одежд благодарили Господа за победу и за его дары.
Во время финальной атаки против Иерусалима король тафуров вскричал: “Где тут бедный люд которому нужно добро за мной! С помощью Господней сегодня мы завоюем столько, что каждый загрузит мула!” И позднее, когда мусульмане вышли за стены со своими драгоценностями, пытаясь вызвать христиан на открытый бой, тафуры не могли сдержаться. Король тафуров возопил: “Мы что в тюрьме?” “Они тащат ценности, а мы не осмеливаемся их взять! Если я умру – какое дело, я делаю то, что я хочу!” Король возопил “Святой Лазарь!” (покровитель бедноты средневековья), и во главе пауперов ринулся на мусульман – и к катастрофе.
В каждом захваченном городе тафуры разграбляли все, насиловали мусульманских женщин и, как правило, заканчивали дело чудовищной резней. У официальных предводителей крестового похода не было никаких средств к тому, чтобы их обуздать. Когда эмир Антиохии начал протестовать из-за каннибализма тафуров, принцы лишь признали: “Никто из нас не может приручить тафуров”. Кажется, что и сами бароны боялись тафуров – и появлялись поблизости от них только хорошо вооруженными. Эти истории были, несомненно, правдивыми, но в пересказе пауперов великие принцы смотрели на короля тафуров не столько озабоченно, сколько с благоговением.
