В то время как в северной Франции, во Фландрии и в долине Рейна бедняки организовывались в автономные банды, в других, более густо заселенных районах, в Провансе, они влились в армию Раймонда Тулузского. В результате и в этой армии развилась не менее интенсивная экзальтация, чем в ордах, следовавших за prophetae. И на севере, и на юге, бедняки, принимавшие участие в экспедиции считали себя элитой крестового похода. Они чувствовали себя избранным народом. Ему, а не баронам Господь отдавал предпочтение. Когда в критический момент осады Антиохии Св. Андрей принес благую весть о том, что Копье Всевластия закопано в одной из церквей города – он явился бедному крестьянину. И когда крестьянин, осознававший свой приниженный статус заколебался в момент обращения к знатным капитанам, святой подбодрил его: “Господь избрал вас, бедный люд из всех прочих, подобно тому, как колосья пшеницы выбирают посреди поля овса. Ибо в заслугах и милости вы превосходите всех и вы должны быть первыми, подобно тому, как золото стоит впереди серебра”. Реймонд из Агульера, рассказавший сию историю был среди тех хронистов, что наиболее близко восприняли взгляды бедноты. Ему казалось совершенно естественным то, что на плечах убитых бедняков обнаруживались чудотворные кресты. И всегда, когда он повествует о plebs pauperum, он делает это с определенным благоговением – как и положено говорить об избранниках Господних.
Само-экзальтация бедноты становится еще более ясной из курьезной истории , в которой факты смешались с легендой, и которая повествует о так называемых “тафурах”. Значительная, скорее всего, большая часть участников “народного” крестового похода полегла еще во время перехода через Европу. Но те, кто выжил, сформировал в Сирии и Палестине корпус вагабондов (что и является, по всей видимости, значением таинственного слова “тафур”). Босые, косматые , одетые в обтрепанные рубища, покрытые язвами и грязью, питавшиеся, чтобы выжить кореньями и травой – а иногда и поджаренными трупами врагов, тафуры были свирепой бандой, за которой оставалась только выжженная, полностью разоренная земля. Слишком нищие для того, чтобы позволить себе меч или копье, они вооружались дубинами с медным весом, заостренными палками, ножами, топорами, лопатами, мотыгами, тяпками и рогатками. Когда они шли в атаку они скалили клыки, как будто собирались сожрать своих врагов – и живых и мертвых. Мусульмане, бесстрашно сражавшиеся с баронами приходили в ужас от тафуров, коих они именовали “не франками, но дьяволами во плоти”. В центре внимания хронистов – церковных и светских находились подвиги принцев. Тем не менее они были вынуждены признать эффективность тафуров в бою – с опаской и смущением. Но с точки зрения бедноты, выраженной в вульгарных эпосах, тафуры описывались как святые люди, “заслуживающие большей чести, чем рыцари”.
