Или даже если они это сделали, какие психологические и идеологические механизмы позволили им это оправдать? Чувство глубокого смятения от этих и подобных вопросов лишь еще более усугубляется от того, что мы считаем само собой разумеющимися такие атрибуты интеллектуала, как предрасположенность к глубокой и вдумчивой критике, склонность мгновенно схватывать каждое противоречие, несправедливость и дефект социального мира.
Интеллектуалы, критически настроенные по отношению к своему собственному обществу демонстрируют глубокую чувствительность и готовность принять объяснения и утверждения лидеров и пропагандистов тех обществ, которые они посещали.
Они склонны верить в любую презумпцию невиновности этих социальных систем, и, в то же время, умели чрезвычайно успешно отсеивать любые элементы, которые могли затмить их позитивное видение. Как могли подобные совершенно противоречивые подходы сливаться в самой впечатляющей и некритической манере из всех возможных? Как сочетались эти высококритичные состояния разума с подобными некритичными и склонными к внушению подходами? Формируют ли эти противоположные доктрины мышления некое “диалектическое единство”? Являются ли они взаимно поддерживающими друг друга или же речь идет о разделенных, не связанных в головах интеллектуалов противоречиях?
Или же, напротив, то, что на первый взгляд кажется безжалостным критическим и реалистическим импульсом интеллектуалов в отношении их собственных обществ – в реальности также искажено их предрасположенностью аттрибутировать все наихудшее знакомому социальному порядку, одновременно систематически игнорируя его положительные черты? И, наконец, до какой степени благоприятные мнения и суждения манипулировались впечатлениями от гостеприимства принимающей стороны?
Такие манипуляции, несомненно, сыграли ту или иную роль, но я не верю, что она была решающей. Эту, решающую роль сыграла внутренняя предрасположенность самих интеллектуалов. И мы снова подходим к вопросу: в каких обстоятельствах и при каких мотивах ”критически настроенные интеллектуалы” превращаются в некритических? Какой прессинг, в определенных ситуациях, приводит к очевидной приостановке критического суждения? Как чувствительность к социальной несправедливости и возмущение превышением политической власти внезапно исчезают и превращаются воодушевленное принятие, или отрицание очевидных дефектов других социальных систем?
