Такова закрытая система мышления, которая, в противоположность всем прочим является “истинной” и которая подразумевает создание закрытого общества. Следствие этого, по словам Солженицына “подъем примитивного отказа от компромисса до уровня теоретического принципа, считающегося вершиной ортодоксии”.
Во-вторых, подобный образ мыслей предполагает, что политическое руководство и политические соображения в общем стоят выше любых других аспектов общественной жизни, и потому они являются главными при принятии решений в любых сферах.
В-третьих Коммунистическая Идея базируется на таком видении истории, и мира в целом, в котором конфликты и столкновения являются единственным действенным способом осуществления любой политической акции. Другие политические устройства, даже если они были коммунистическими, но существенно отклонились от пути, предначертанного СССР (как Чехословакия Дубчека или Китай Мао) в принципе считались нелигитимными, и в тактически подходящий момент подлежали уничтожению – точно также, как диссидентские мнения в самом СССР подлежали тотальному подавлению.
Идея никогда серьезно не подвергалась сомнению. Еще до революции Ленин писал, что целью полемики является не опровержение, но уничтожение оппонента. Его аргументы также трудно назвать рациональными. Так, в “Государстве и Революции” он озабочен не доказательством того, что его оппоненты ошибаются, но того, что они являются “ренегатами” марксизма. Он делает это путем интерпретации текстов Маркса и Энгельса. Это настрой, основанный на слепой вере, а не на рациональном аргументе. В типичных аргументах, с помощью которых вели споры коммунисты явно выделяется параноидальный компонент. Любой психиатр может судить об этом по частому применению такого выражения как “не случайно” в качестве связующего элемента двух совершенно не связанных обстоятельств или “как известно” – применяемого для сомнительных или фальшивых оценок.
В 1938 году писатель Исаак Бабель, впоследствии приговоренный к смерти сказал в частном разговоре ( о котором донесли тайной полиции) сказал: “Советская власть основывается исключительно на идеологии. Без нее все разрушится в течении десятилетия”. Идеология пропитывает собой всю структуру. Ален Безансон отметил: “В тот момент, когда индивид принимает язык идеологии, он позволяет похитить свое ощущение мира и чувство самоуважения. Не важно, насколько непреднамеренно он споткнулся об официальный лексикон – с этого момента он – часть идеологии, и, в определенном смысле, он заключил пакт с дьяволом…Коллапс идеологии происходит вместе с коллапсом коммунизма. Или, если вы пожелаете, идеология и язык рушатся вместе с легитимностью коммунистического режима. Язык коммунизма есть власть коммунизма”.
