В одном великолепном пассаже великий историк и великий гуманист Леонард Шапиро объяснил, что Маркс предвидел
“в результате социальной революции исчезновение или отмену/аннулирование (Aufhebung) государства, с последующим окончанием отчуждения человека, который был субъектом оного. Один класс, приходя к власти, отменяет все прочие классы. Но как может “класс” (при допущении что нечто подобное в принципе существует) захватить власть, если не посредством комиссаров? И, даже само исчезновение государства не подразумевает исчезновения всех форм правления, и определенно не означает исчезновения отчуждения человека. Вполне возможно, что марксистская утопия исчезновения государства является наиболее опасной из всех утопий. Конец государства, фактически, означает конец режима законности – но не означает конца режима правления. Таким образом , государство исчезает, но остается голая, не ограниченная законами, конституциями или соглашениями власть”.
Марксисты аргументируют, что в таком обществе любые остатки преступности будут элиминированы “гражданами”, что на деле является возвращением к законам Линча и неким возрождением Дикого Запада. Ленин в “Государстве и революции” указывал (со ссылкой на авторитет Энгельса): “Возьмите фабрику, железную дорогу, судно в открытом море – говорит Энгельс – разве не ясно, что без известного подчинения, следовательно, без известного авторитета или власти невозможно функционирование ни одного из этих сложных технических заведений, основанных на применении машин и планомерном сотрудничестве многих лиц?” Маркс думал, что в будущем гомогенном обществе этот тип власти будет добровольно делегироваться и приниматься. Предполагаемое единомыслие этого будущего социума, в более общем смысле, предполагает отказ от любых видов социальной критики, отказ от нашей собственной проницательности и мудрости.
Туманная идея, согласно которой все проблемы можно решить, или, по меньшей мере, все трагические ситуации смягчить или преодолеть также абсурдна. Андре Мальро спросил коммуниста, который начал говорить о прекрасной жизни будущего: “А как насчет человека, которого переехал трамвай?” На это последовал ответ: “В совершенной системе трамвайного сообщения будущего такие инциденты будут в принципе невозможны”. Это парадоксальный пример. Но даже в менее экстремальных образцах газовыделения этого утопического образа мышления, по словам Т. Элиота “система настолько совершенна, что ни один человек не может быть так хорош”.
