И уже через год после завоевания начались первые заговоры гибеллинов. Многие покинули королевство. Бароны подчинились Шарлю и иноземным принцам. Гибеллинам тем времен отсыпали монет, и так на сцене появился Конрадин. За ним последовал Герцог Австрийский, его родственник.
В Африке между тем, поднялись два пропащих человека королевских кровей Дома Кастилии, Энрике и Федерико. Бежали они со своей родины, и воевали за деньги на стороне тунисского короля. Были они им обижены, и вернулись они в мир крещенных. Энрико горел личной ненавистью к Шарлю. Большая сумма денег, которую вывез он из Африки была передана на хранение в Геную. Шарль, захватив королевство, не вернул Энрике ни вотчин, ни денег, но лишь вежливую ложь. И потому Энрике мечтал об отмщении. Чтобы связать эти узелки вместе, появились гибеллинские энтузиасты, вроде Коррадо Капече, неустанно передвигавшимся между Италией и Тунисом. И так, в том же 1267 году Конрадин с 4 тысячами германских всадников и некоторым количеством пехоты вторгся в Верону. Рим тут же назвал сенатором дона Энрике Кастильского. Гибеллины поднялись повсюду. на Сицилии вспыхнуло восстание против Шарля.
Дону Федерико и Капече, между тем, было приказано поднять швабский флаг на Сицилии. С двадцатью лошадьми, и несколькими сотнями испанцев, германцев, тосканцев и сарацин он высадились на пляжах Скиача. Капече вел себя, как наместник короля. Он рассылал послания тем. кто уже был убежден. Он составлял прокламации Конрадина, в которых народ призывали подняться на защиту его дела, ребенка, преданного братом отца, готового в сверкающих латах выступить против их угнетателя и узурпатора королевства. Французы, поначалу с презрением отнесшиеся к этой высадке, осознали масштабы опасности. Фулько ди Пью-Ришар, наместник Шарля на Сицилии с своими собственными силами и феодальными сарацинскими милициями выступил с намерением сокрушить атакующих. И как только увидали они их – бросились в битву. Но при первом же столкновении сарацинские синьоры сделали вид, что обратились в бегство. На деле же они остановились, порвали флаги Анжу и подняли флаги Швабии. Фулько бежал из лагеря, и сразу, без остановок, бросился в Мессину. Лишь Палермо и Сиракузы сохранили верность. По всей Сицилии воспылал пожар. Выкрикивали они имя Конрадина, но на деле не подчинялись ни ему, ни Шарлю, и так восторжествовал великий беспорядок.
Немногочисленные находившиеся в стране провансальцы были потрясены. Те немногие и неорганизованные банды, что сопровождали дона Федерико, также вступили в страну, о которой ничего не знали. Это не увеличило силу ни той, ни другой стороны, но лишь разжигало вендетту. Многие после пришествия короля Шарля склонились перед новым владыкой – из-за природной сервильности, в надежде получить власть, пряча собственную трусость под маской чести. Многие из них вызывали глубокое отвращение. Наиболее знамениты были Ферракани и Феррати. Они стали символами дурного правления короля Шарля, имена их – синонимы злодея, правящего ради иноземного тирана.
