Как бы Наполеон не относился к исламу, его преклонение перед Мухаммедом было очевидным и искренним. В своих мемуарах он писал, что “Арабия была идолопоклоннической, когда Мухаммед, через семь столетий после Иисуса Христа, познакомил ее с религией Авраама, Исмаила, Моисея и Иисуса Христа”. Мухаммед не остановился на этом, а сделал еще лучше, убрав доктрину Пресвятой Троицы, и тем самым – предлог для религиозных войн, раздиравших ранний христианский мир: “Мухаммед провозгласил, что есть только один Бог, и потому, ни бог-Сын, ни Бог-Отец, ни Святой Дух не были импортированы из язычества. Мухаммед был истинным принцем, он сумел вдохновить своих соотечественников. За несколько лет они покорили полмира. За 15 лет он спас больше душ от фальшивых богов, он разрушил больше идолов, и он уничтожил больше языческих храмов, чем последователи Иисуса и Моисея за 15 столетий”.
28 августа 1798 года, в письме к авторитетному мусульманскому ученому в Александрии, шейху аль-Масри, Бонапарт сообщает: “Вы знаете то особенное уважение, которое я к вам испытываю. Я надеюсь на скорую встречу с мудрецами и учеными людьми этой страны, после которой можно будет создать единообразный режим, основанный на принципах Корана. Только они являются единственно верными и только с помощью их применения можно обеспечить благополучие человека”.
Бонапарт, изолированный от Франции, и столкнувшийся с эпидемией бедуинских и городских мятежей, использовал Коран в качестве щита, а мусульманские религиозные авторитеты – в качестве пропагандистов своей программы. Французские якобинцы, устраивавшие празднования Культа Разума в Нотр Дам и только что подчинившие себе Ватикан, теперь деятельно создавали новый Египет, в качестве первой в истории исламской республики.
В середине августа Бонапарт написал письмо шерифу Мекки, Галибу ибн Мусаиду Хашими, сообщив о своем прибытии в Каир и о принятых им мерах “по сохранению священных мечетей Мекки и Медины, равно как и положенных им доходов”. Бонапарт говорит об огромных фондах, созданных за счет работы ферм в Египте – с помощью этих фондов поддерживались священные города. Бонапарт также сообщил о том, что назначает лидером каравана паломников Мустафу Бея, заместителя бежавшего турецкого наместника. Наполеон предлагал послать в качестве эскорта французских солдат – или солдат египетских, по выбору шерифа. Галиб в тот момент оказался в трудной ситуации. Ему бросили вызов ваххабиты Неджда, а турки не предоставляли сколько-нибудь ощутимой поддержки. Потому он был весьма заинтересован в установлении добрых отношений с французами – в особенности из-за того, что экономика Хиджаза сильнейшим образом зависела от Египта – и из-за зернового фонда, и из-за коммерции, связанной с караванами паломников. Бонапарт фактически провозглашает себя гарантом фискального здоровья региона, а также – ключевым лидером, обеспечивающего безопасность хаджа.
2 сентября Бонапарт официально назначил Мустафу Бея лидером каравана Мекки. Ежегодный караван паломников был одним из основных источников дохода Египта, а Бонапарт стремился к развитию и укреплению торговли. Назначение лидера каравана традиционно было прерогативой оттоманского наместника, и, присвоив ее себе, Бонапарт пытался нацепить на себя мантию легитимного мусульманского правителя.
