Возможно, кульминацией усилий Наполеона в данном направлении стал фестиваль дня рождения пророка Мухаммеда летом 1798 года. Каирская элита, потрясенная французским блицкригом и разрушением устоявшегося порядка, день рождения праздновать не собиралась, ссылаясь на недостаток финансовых средств. Наполеон, однако, настоял на своем, выдав главе “Дивана” – совета египетских религиозных ученых от его имени правивших Египтом 300 франков. Первоначально идее проведения фестиваля также сопротивлялись и в провинции. Художник Доминик Виван Денон, известный своим портретом безбожника Вольтера, с возмущением описывал интриги муфтия Розетты, вознамерившегося пропустить день рождения пророка “с тем, чтобы люди осознали, что мы противостоим одному из наиболее сакральных актов их религии”.
Командующий французским гарнизоном в Розетте, Жак-Франсуа Мену осознал важность сего события в последний момент и принудил муфтия к устроению фестиваля.
Фестиваль начался 20 августа – за три дня до дня рождения Мухаммеда. Один из очевидцев, командир саперного батальона Детруа описывал происходящее так: “В 10 вечера толпы верующих начали формировать колонны, согласно кварталам, и двигаться в направлении различных мечетей. Процессии возглавляли мужчины, несущие факелы или огромные канделябры с 40 фонариками. Толпы распевали гротескные гимны, сопровождавшиеся еще более гротескной музыкой. Эти процессии бесконечной чередой шли через город, вопя, выкрикивая религиозные куплеты и создавая адский шум. На площади Азбакия главы процессий с факелами сформировали подобие могилы пророка Мухаммеда в Медине”. На следующий день последовало еще больше процессий, пения и криков.
Детруа так описывает день рождения Мухаммеда в Каире: “Общественные места были заполнены маленькими интермедиями с дрессировщиками обезьян и медведей, певцами, поэтессами-песенницами, женщинами распевавшими религиозные куплеты, магами, показывавшими трюки с исчезновением живых змей, детьми, занимавшимися самыми непристойными актами, гладиаторами и тому подобным”.
Сия склонность к похотливым танцам была замечена и художником-бароном Деноном в Розетте: “Последовавший танец был того же жанра, что и песенка. Это не была картина радости или же веселья, но изображение сластолюбия, которое весьма быстро обратилось во все более отвратительное непотребство, в коем актеры, все мужского полу, выражали в наиболее непристойной манере то, что даже непозволительно обоим полам в любви”. Денон не был ханжой. В 1777 он написал короткий либертарианский рассказ “Завтра нет”. Он был, однако, шокирован не эротизмом, но недвусмысленным порнографическим, да к тому же еще и гомосексуальным характером публичного представления. Ему вторит скаут Мийе: “Им в Египте ничего неизвестно о пристойности. Настоящий мусульманин готов развлечь свое семейство самым развратным и распущенным танцем”.
