Они ограничены несколькими тысячами (главным образом западных) интеллектуалов, и, в некоторой степени, распространяются на несколько миллионов поклонников Нью Эйдж. Более значительные вызовы модернизму ассоциируются с реакционной политикой, идентифицирующейся с религиозным фундаментализмом (христианским в Соединенных Штатах, индуистским в Индии, и мусульманским от Марокко до Малайзии), а также с экстремистским национализмом, который может легко превратится в полнокровный фашизм в посткоммунистическом мире. Приверженцев такого рода анти-модернистского кредо – по меньшей мере, несколько сотен миллионов. Авторитарные и технократические версии капитализма (символизирующиеся Сингапуром , но теперь воссоздающиеся в Китае) отмечены непреклонной враждой к демократическим институтам и основным правам человека могут рассматриваться (как и фашизм) в качестве попытки скрестить элементы анти-модернизма с гипермодернизмом. В этом сценарии либеральные практики Просвещения отвергаются, в то время как наука и технологии с энтузиазмом используются.
Инвайронментализм, как целое состоит из групп, объединившихся ради удобства, но разделяемых непреодолимыми философскими различиями. Пропасть между эко-либералами и экорадикалами – колоссальна, но только у последних есть кураж признать эту разницу, либералы никогда не обороняются – не говоря о уже о том, чтобы атаковать радикальную лефтистскю позицию – из боязни усилить правых оппонентов. Либералы также затюканы радикалами – до такой степени, что иногда они просто боятся рассказать о собственных успехах. В результате, многие предполагают, что экорадикальная философия – это голос большинства. И поскольку их проповеди провоцируют недоверие (и отвращение) у многих думающих избирателей, зеленые, в наибольшей степени страдающие от бешенства, сами того не желая, усиливают силы анти-экологической реакции.
Ирония заключается в том, что сама радикальная экофилософия имеет глубоко консервативные корни. Наиболее очевидно это в отрицании современности и романтическом стремлении к пре-модернистскому существованию, но также наблюдается в защите локализма и риторическом ударении на стабильности, гармонии и семье. Анна Брамвелл проследила тревожные аналогии между сегодняшними зелеными радикалами и эко-нацистами 30-х. В то время, как несколько радикальных экофилософов попытались сохранить ядро прогрессивизма , берущего своего начало в Просвещении, одновременно пропагандируя зеленую версию постмодернизма, такую агенду непросто проталкивать. Постмодернизм и прогрессивный либерализм – диаметрально противоположны.
