В то время как разные авторы рассказывают несколько отличающиеся друг от друга истории, экофилософия как целое представляет вполне последовательный нарратив сползания человечества в современные невзгоды. Природный человек жил в райском блаженстве, в единении с Геей. Все начало портиться несколько тысяч лет назад, когда возникло доминирование. Несмотря на это, природным системам удавалось сохранять баланс, потому что влияние технологий было ограничено, а этические и религиозные соображения ставили определенные рамки человеческому развитию. Затем, 400-500 лет назад механистическая философия, в конце концов “убила природу” и началась наша гонка в небытие.
Стоит отметить, что это историческое видение дополнено важным отличием в понимании мировой географии. Это фатальное путешествие было инициировано только в одной маленькой части мира, и она называется Запад. Все ключевые идеологические ошибки случились в рамках безнадежно ущербной западной философии. Инструментальная рациональность, аморальный объективизм, свободная от ценностей наука, и, самое главное – распространяющая смерть технология, ненасытный деструктивный экономический рост – все это считается уникальными характеристиками Запада.
Весь остальной мир рисуется в качестве пребывавшего в состоянии экологической благодати, из который он был вырван после навязывания империализма и рекламы, благодаря интернационализации местных элит. В риторике радикальной экофилософии Запад отождествляется с современностью, единственной причиной уничтожения природной среды.В типичном экорадикальном видении мировой географии не-Запад рисуется в качестве мира врожденной гармонии и идентифицируется либо с небольшими “первобытными” обществами либо с “восточной” исторической зоной буддисткой цивилизации — от Индии до Японии. К тому, чтобы отметить различия между двумя этими совершенно разными системами не-западного мира прилагается очень мало усилий. Более того, гигантские порции планеты, в первую очередь, исламский мир — попросту исчезают с глобуса.
Провал экорадикальной философии
Стандартный экорадикальный нарратив совершенно корректно выбирает 17-е столетие в качестве критически важной переломной точки в интеллектуальной истории, которая, в конечном итоге, повлекла за собой глобальные экологические последствия. Но причинно-следственные связи в этом нарративе не выдерживают никакой критики. Во-первых главное событие 17-го века – научная революция – ни в коей мере не была прямым развитием представлений Декарта или Бэкона об отношениях между человеком и природой. Во-вторых, философские отношения между очерненными мыслителями этой эпохи куда сложнее, чем хотелось бы экорадикалам. Наконец, существует немного доказательств того, что индустриальная революция 18-19 веков была прямым следствием научной революции. На деле весьма вероятно, что индустриализация угольной эпохи, с ее экологической деградацией, случилась бы независимо от интеллектуального сдвига. Для того, чтобы убедительно связать науку с наносящими ущерб природе технологиями, необходимо дождаться 19-го века. Каждая из перечисленных проблем заслуживает расширенного комментария.
