Так появляется второй набор ограничений. У вас есть биологические ограничители – следствие процесса естественного отбора, вторая часть – вы вынуждены взаимодействовать сами с собой, сейчас, на этой неделе, и через неделю, и через месяц, и через год. И вы должны вести себя так, чтобы ваше поведение не создавало помех вашей будущей жизни. Вы одновременно живите сейчас – и вам надо вести себя таким образом, чтобы люди вокруг вас хотели сотрудничать с вами, хотели конкурировать с вами, хотели поддерживать с вами отношения – сейчас, и завтра, и на следующей неделе и через месяц и через год, и так далее в будущем. Существует очень большое количеств интрепретаций мира – и несмотря на это есть немыслимо жесткие ограничители на количество работающих интерпретаций.
Так устроен мир, и гуманитарные дисциплины, предположительно, должны были объяснять людям, наставлять их относительно понимания как должна выглядеть эта вселенная конечных работающих интерпретаций. Университеты, под личиной постмодернизма, в большей или меньшей степени отказались от выполнения этой задачи.
Тот факт, что постмодернисты имеют наглость также быть и марксистами я нахожу, не столько интеллектуально предосудительным, сколько морально отвратительным. И одна из вещей, которую постмодернисты, постмодернистские марксисты продолжают утверждать – это то, что у них нет ничего, кроме сочувствия к угнетенным. Я бы сказал, что любой человек, обладающий более чем поверхностными знаниями истории 20-го века и осмеливающийся утверждать, что он ощущает сочувствие к угнетенным и одновременно является марксистом демонстрирует такую глубину невежества в истории что она реально представляется формой чуда. Либо же он настолько злонамерен, что это отвратительно до той степени, когда об этому уже невозможно говорить. Потому что мы уже осуществили этот эксперимент равенства на протяжении двадцатого столетия. Мы уже знаем, что марксистская доктрина сделала с угнетенными людьми по всему миру. И ответ прост – большей частью порабощение, тюрьма, работа до смерти или смертная казнь. Насколько я это понимаю, это никак не соизмеряется с сочувствием. И поэтому я не думаю что постмодернистские неомарксисты имеют шанс подтвердить это сочувствие – этически, эмоционально или интеллектуально.
И я считаю, что их следует обличать – и как можно более жестко, исходя из интеллектуальной перспективы, информированной интеллектуальной перспективы и это фундаментально – война идей. На этом уровне должен быть анализ, на этом уровне следует воевать. И я думаю, что не только в этой войне идей можно победить – потому что в особенности, французские интеллектуальные постмодернисты – стая… как бы их назвать? Мы можем начать с шарлатанов, это хорошо. Псевдо интеллектуалы будет хорошо. Обиженные тоже. И потом я бы назвал их крайне дезориентирующими в их интеллектуальных стратегиях. Потому что практически все они были интеллектуальными студентами марксистами, и они знали – ко времени выхода Архипелага Гулаг и даже до этого о том, что кошмары Советского Союза и маоистского Китая достигли таких масштабов, что они полностью свели на нет любые претензии на этическое оправдание которое фундаментальной марксистской доктрине когда-либо удавалось продемонстрировать.
Итак, насколько я понимаю, это – запретная зона. Интеллектуально – игра закончена. Мы уже вычислили, что есть конечные ограничители интерпретации, и мы также понимаем, почему они существуют, и как они развивались. С точки зрения политической аргументации, нет вообще никакого оправдания для продвижения марксистской доктрины. Пропихивать марксистскую доктрину – это все равно, что говорить о бомбах, которые будут сочувствовать и будут применены испытывающими сочувствие к угнетенным. Извиняюсь, попробовали, это не работает. Вы получили сто миллионов трупов чтобы это доказать. И для меня это более , чем достаточно, и если это недостаточно для вас – хорошо, вам стоит серьезно задуматься или о ваших исторических знаниях, или о вашем моральном характере.
