Люди, пограничные территории и немного истории
Ватан (территория) людей Аулад Али в Египте простирается вдоль средиземноморского побережья примерно на 500 километров от аль-Хамам до Саллум. В материковой части она достигает оазиса Сива и низины Каттара. Портовый город Марса Матрух, с населением в 150 тысяч человек (80% из них – бедуины) – столица губернаторства Матрух и местонахождение губернатора, его администрации и маджалис аль-махалли (губернаторского совета). От полумиллиона до миллиона оседлых Аулад Али живут в губернаторстве и представляют большинство (85%) его населения.
За последние 20 лет Марса Матрух превратился в важнейший центр внутреннего египетского туризма, с многочисленными отелями и курортами – но также и руинами провалившихся инвестиций вдоль всего побережья. В летний период, между июлем и августом сюда приезжает до миллиона египетских туристов. Туризм изменил ландшафт провинции и повлиял на региональную экономику. Он стал причиной жестких и продолжающихся конфликтов между инвесторами и Аулад Али, а также между самими бедуинами. В 2005-2011 годах туризм начал генерировать – хотя и достаточно медленно, новые рабочие места для молодых бедуинов в отелях и ресторанах. Египетские туристы особенно важны в качестве покупателей контрабандных товаров на Сук Либия (ливийский рынок) в Марса Матрух. В египетском пограничном городе Саллум ватан Аулад Вали переходит в Ливию. Его ядром является портовый город Тобрук, с населением примерно в 100 тысяч человек, на самом востоке Киренаики. В общей сложности, около 15 тысяч Аулад Али проживают в Ливии.
Нет никаких сомнений в том, что демаркации международной границы в эпоху британского протектората в Египте и итальянской оккупации Ливии между Египтом и Ливией столкнулась с представлениями Аулад Али о территориях и мобильности. Тем не менее, она не создала ничейной земли, населенной нищими бедуинами. Несмотря на воздвигнутые государствами границы, бедуинская мобильность и взаимосвязь никогда не прекращались даже под сильнейшим давлением вооруженного конфликта во время второй мировой войны. Эти практики выжили и при последовавших пост-колониальных режимах и доказали свою проверенную временем жизнеспособность с началом “Арабской весны”. Это “искусство не быть управляемыми” или “искусство обеспечения транс-локальных суверенитетов” является частью коллективной памяти и ментальности пограничных земель.
В постколониальную эпоху Египет и Ливия пошли в совершенно разных политических направлениях. В то время как в Египте “Свободные Офицеры” свергли монархию в 1952, Ливия превратилась в монархию при короле Идисе I (1951-1969). Режим Гамаля Абделя Насера принес новые идеи и новые правила игры Аулад Али. Египетская национальная идентичность интенсивно пропагандировалась – и навязывалась бедуинам. Централизованное египетское государство претендовало и осуществляло монополию на политическое насилие. Тем не менее, это не означает, что пространства бедуинской активности в пограничной зоне исчезли. Несмотря на то, что политики Аулад Али часто критикуют доминирование египтян и иногда утверждают, что они живут в условиях истимар (колониального правления), они не воспринимают себя в качестве обездоленного меньшинства. С момента окончания второй мировой войны Аулад Али не были вовлечены в серьезный международный конфликт – в отличие от синайских бедуинов. Они не оказывались в центре серьезных военных действий или жестких мер сил безопасности в контексте так называемой “войны с террором”. Более того, Аулад Али кое-что приобрели на инициативах развития пустыни, продвигавшихся Насером, включая экономические меры, улучшение здравоохранения и образования. Тем не менее, предполагаемый провал египетского государства в деле удовлетворения разнообразных нужд бедуинов – продолжающаяся тема острых политических дебатов.
