Конечно, мы надеемся, что отношения Мальвины и Диа не дойдут до той эскалации, которую мы видели в Канделе(германский город в котором афганец зарезал свою бывшую 16-летнюю любовницу). В реальности, у Мальвины есть только один вариант как избежать этого – продолжать свою адаптацию, или столкнуться с последствиями неспособности к такого рода адаптации. Диа говорит: религия – самое важное, потому что в противном случае не будет никаких правил. На протяжении всего фильма никто и слова не проронил о неререлигиозных правилах которые существуют в принимающей стране и которые так подходят для сосуществования людей различных рас и вероисповеданий. Когда Диа провозглашает, что единственной верной религией является ислам, Мальвина улыбается в сторону, но эта религия основывается на правилах, которым она уже добровольно подчинилась. Даже если она никогда не примет ислама, ее дети будут мусульманами – по крайней мере, ни Диа, ни ислам не признают этому никакой альтернативы.
Глядя вперед, мы можем предсказать появление параллельных обществ – и терпимость по отношению к ним является единственным вариантом развития на “интеграционном фронте”. Любой член СДПГ и зеленых, требующий массового объединения семей, в принципе признает провал интеграции. Мы не сможем послать домой большую часть претендующих на убежище – и речь идет о подавляющем большинстве мигрантов. Те, кто сегодня стоит в очереди в миграционных центрах – топливо для хорошо структурированной, организованной и финансируемой и самовоспроизводящейся бюрократической государственной машины. Ее единственная надежда на то, что удастся избежать инцидентов, подобных Канделю – в массированном импорте членов семей и создании саморегулирующихся культур, рамками которых и будут ограничиваться подобного рода преступления.
Наше общество забывает, что в исламских странах 15-16 летний подросток не является автономным субъектом, который сам для себя решает, что для него хорошо, а что нет. Он не может принимать решения ни в 20 и не в 30 – потому что он часть большой патриархальной семьи. Она определяет, кто женится, кто идет работать механиком, кто остается с родителями и кто отправляется на поиски счастья за границу. Подростки сами не решают, что было бы хорошей идеей перебраться в Германию – это решение принимается за них.
Самое наглядное подтверждение этому – возрастная структура прибывающих мигрантов. Семьи отправляют самых сильных сыновей. В подобных обстоятельствах их следует называть не беженцами ( Flüchtlinge ), но засланцами (Schicklinge). Речь идет не о спонтанном бегстве от войны, а о просчитанной миграции. Диа – якорь, за ним разрешили последовать отцу, потом приехала сестра, а теперь и вся семья.
После этих попыток описания увиденного в фильме настала пора говорить на простом языке. Речь идет о столкновении двух культур, одна из которых стремится быть толерантной, а во второй толерантности просто нет места. Из таких “встреч культур”, как правило, для женщины нет пути назад. Достижения эмансипации здесь превратились в свою противоположность – и родители совершенно не в состоянии даже назвать правильно опасность, грозящую дочери, не то что противостоять ей – без того, чтобы общество не загнало их в угол. И так на наших глазах молодая немецкая курочка забегает в арабскую клетку – и эта клетка, помимо всего прочего, поставлена на германской земле, и многие политики будут заглядывать в нее , смахиваю слезу на глазах и восторженно бормоча “посмотрите, насколько мы многообразны!”
