Религиозный характер восстания также оказался чем-то, к чему принцы не были готовы. На протяжении десятилетий они ожидали вооруженного выступления арабов-социалистов, панарабистов. В этом случае на мятежников собирались спустить национальную гвардию – все тех же ультраконсервативных бедуинов, восстание которых теперь возглавил Джухайман.
Саудовские власти, таким образом, пропустили наиболее детальное и раннее (за 14 веков до его начала) предупреждение о готовящемся восстании – с точным указанием даты, времени и места – Кааба, рассвет первого дня новой эры по мусульманскому календарю. Предупреждение было известно всем ученым теологам, из которых состоит костяк саудовской религиозной бюрократии, было давно записано в хадис, но проигнорировано спесивой верхушкой саудовского государства.
Ведущие принцы – Фахд и Абдалла решили остаться за границей. Во-первых, они надеялись, что “беспорядки” будут быстро подавлены, во-вторых, они не хотели привлекать к ним международного внимания. Далеко не все в мусульманском мире были довольны саудовской монополией на Мекку и из Ирана уже раздавались призывы превратить священные места ислама в “мусульманский Ватикан” – экстерриториальное религиозное образование, которым правил бы комитет представителей всех сект и направлений мусульманской веры.
С тем, чтобы не допустить распространения слухов о захвате мечети, были предприняты немедленные и жесткие меры. Канадской телефонной компании, управлявшей коммуникациями королевства было велено прервать всякую связь с внешним миром. Саудовское радио и ТВ ничего о восстании не сообщали. Но было все равно поздно. Один марокканский пилигрим, свидетель захвата, успел позвонить своему королю, Хасану II. В самой Саудовской Аравии слухи о захвате мечети к полудню достигли Джедды, и ушей работников западных дипломатических представительств.
Саудовские солдаты, по всей видимости, в первый день восстания попросту отказались не то что атаковать мечеть, но даже направлять в ее сторону свое оружие. По некоторым данным приказ министра обороны, принца Султана, о немедленной атаке просто отказались исполнять без письменной фатвы (религиозного распоряжения) улема – верхушки суннитского духовенства. Неподчинившимся солдатам грозили тюремным заключением. Угрозы были исполнены – после подавления восстания. Принц Султан был настолько взбешен создавшейся ситуацией, что взревел на своих подчиненных: “Если вы не способны защитить Дом Аллаха, кто может? Вы что, хотите, чтобы я сюда пакистанцев привез?”
Исламский закон однозначно предусматривает расчленение любого, посмевшего обнажить оружие в пределах священной территории Великой Мечети. Саудовские военнослужащие, таким образом, оказались в нелегкой ситуации, раздираемые с одной стороны, желанием выбить еретиков из святыни, доказав тем самым лояльность короне, и с другой – страхом пред вечным адским пламенем, которым грозил всем ослушавшимся строгий религиозный запрет на боевые действия в Мекке.
