Волл-эн-Велан – странное место. Даже в мрачный, дождливый декабрьский полдень нет особых признаков нищеты – улицы в порядке и отчетливо убраны. На главной площади – полицейская станция, которая выделяется больше, чем хотелось бы, и в которой наблюдается постоянная активность. Плохие чувства начинаются минут через 15 после путешествия вглубь города.
Как и в большинстве других городов со значительной долей иммигрантского населения, этот banlieue демонстрирует провал видения и воображения тех, кто его планировал и строил. Проблема одновременно и проста и сложна. Она проста потому, что люди живущие здесь злы и несчастливы. Она сложна потому, что эти люди живут скорее не в ощутимой, материальной бедности, но в духовной нищете. Потому что они не принадлежат этому месту. Никто не принадлежит. Это – секрет banlieue и их репликаций по всей Франции.
Волл-эн-Велан, как почти все французские пригороды, создает тошнотворное ощущение искусственности декораций фантастического фильма. В нем возникает жуткое чувство того, что ты оказался в дешевом фантастическом боевике начала 60-х.
На автобусной остановке я разговорился с группой подростков.Я говорю, что несмотря на плохую репутацию место выглядит совсем неплохо. Рашид отвечает: “Здесь тошно. Но трудно объяснить почему – ты просто чувствуешь себя плохо. У этого места дурная атмосфера”. Эти подростки участвовали в мятежах, в последний раз в 2010, когда стая числом в несколько тысяч ворвалась в центр Лиона и начала крушить все на своем пути. Они вспоминают: “Предполагалось, что это будет демонстрация, но все вылилась в большую потасовку. и потому это было хорошо”.
И их семьи живут здесь уже несколько поколений – и никто не хочет уезжать. Они описали мне жестко структурированное общество, с кади (судьями) и гран фрер (большими братьями) обеспечивающими внутренний порядок. Это – не анархия, а ее противоположность.
Но все они едины в своей ненависти к Лиону. Один говорит: “Я не чувствую себя там в безопасности” – и все соглашаются. Лион в реальности совершенно не опасен. Но в нем ощущаешь и большую эмоциональную интенсивность, и клаустрофобию. Но самое главное – он сердце всего самого католического, всего самого французского, в наиболее экстремальном смысле. И эта главная проблема таких мест — через 30 лет после первых мятежей здесь, ты не чувствуешь себя в Лионе. Больше того, ты не чувствуешь себя во Франции.
The French Intifada
By Andrew Hussey 2014
Французская интифада. Долгая война Франции и ее арабов I
