Бунтовщикам было плевать. Единственным их стремлением было причинить как можно больше ущерба. Они определенно не идентифицировали себя с леваками и интеллектуалами, которые только теперь начали подводить научные объяснения под “родео”. Один из зачинщиков, Фарид, говорил о них: “Нам было совершенно наплевать, и мы в любом случае этого не понимали. Они не были теми, кто живет глубоко в дерьме. Некоторые из них, что появлялись здесь, получили пощечины. Мы были сыты по горло всеми”.
Для любого, кто знал Лион изнутри, мятежи 80-х не стали сюрпризом. Напряжение нарастало годами, с самой первой волны иммигрантов из Северной Африки в начале 60-х. Их размещали в “бидонвиллях” – трущобах за городской чертой, с хижинами из картона и гофрированной жести. Некоторые бидонвилли просуществовали до 70-х , пока Лион жирел и богател. В этот период десятки тысяч арабов были отрезаны от жизни в городе.
В соответствии со своей эксцентричной натурой, Лион всегда имел очень странную политическую культуру, не имевшую ничего общего с мэйнстримом. Уже начиная с ранних 90-х Национальный Фронт добивался существенных успехов в Лионе и окрестностях. Его целью всегда было превратить город в свою стратегическую столицу, противовес “космополитскому” Парижу.
Связи Лиона с крайне-правыми Европы, однако, лежат куда глубже. В 80-х и 90-х Университет Жан Мулен ( также известный, как Лион 3) оказался в центре нескольких громких скандалов. Во время процесса над Барбье выяснилось, что университет – дом родной французских “негационистов” (отрицателей Холокоста). Этот мерзкий штамм лионской культуры прослеживается к 70-м, когда профессор литературной теории Робер Фориссон объявил Холокост “мифом” и “фабрикацией”. За ним последовала плеяда еще более отвратительных фанатиков и чокнутых, писавших диссертации об отрицании газовых камер и защищавших Гитлера. Это прекратилось лишь в 2001, когда министр просвещения Жак Ланг направил в Лион 3 комиссию расследования во главе с Анри Руссо,известным исследователем Виши. Его доклад, опубликованный в 2004 стал “политическим динамитом”. В центре “негационистского рака” оказался профессор Бруно Гольниш – номер два в списке Национального Фронта, заместитель Жан-Мари Ле Пена, депутат Европарламента и профессор японского в Лион 3. В 2007 Гольниша оштрафовали на 55 тысяч евро за отрицание Холокоста и на некоторое время отстранили от преподавания. Его возвращение в Лион 3 сопровождалось массовой дракой между леваками, Национальным Фронтом, полицией, университетской охраной и телохранителями профессора.
Но реальная опасность крайне-правой подпольной культуры в Лионе заключается в том, что она находится в резком противоречии с мультирасовым составом его обитателей. И это, скорее всего, станет доминирующим фактором в жизни города на протяжении жизни нескольких ближайших поколений. И из-за этого, несмотря на реновации и модернизации, арабская молодежь по-прежнему считает, что она находится состоянии войны с государством, и ее гнев и фрустрации обостряются ощущением того, что ее никто не готов слушать.
Я вернулся в Волл-эн-Велан в 2012, через 30 лет после первого посещения. Расовые отличия между центром Лиона и cites наиболее явно ощущаются на автобусной остановке возле La Part-Dieu, огромной железнодорожной станции. Муниципальные власти Лиона невероятно горды осуществлением этого проекта, который связывает город с Турином, Женевой, Альпами и югом Франции. Это – отталкивающее место – в значительной части потому, что оно настолько выпадает из благородной архитектуры центра Лиона. Вы также начинаете подозревать. что оно служит более зловещей цели. Также как Гар Дю Норд в Париже – это пограничная зона между предместьями и “цивилизованным “ центром города.
