Вся Франция была обеспокоена ночными конфронтациями молодежи и полиции в Мингет. Большинство французов никогда не бывали в таких местах, более того – они не подозревали об их существовании. Они были потрясены тем, что подобные события начались всего через несколько месяцев после прихода к власти Франсуа Миттерана, на волне энтузиазма, порожденного избранием первого по-настоящему социалистического президента в послевоенный период. Вся левая Франция находилась в состоянии крайнего возбуждения. Казалось, что поколение 68-го года, с таким упорством воевавшее против патерналистских ограничений “Старой Франции” наконец сможет исполнить свои обещания “свободы для всех”.
Немедленным вызовом стал тот факт, что власти не знали, чем объяснить беспорядки и как их понимать. В этой части Лиона уже существовал длинный след насилия – на протяжении всех 70-х годов. Этих людей часто называли “поколение Beur”, Beur – слэнговое слово, обозначающее араба. Это поколение арабской молодежи было и злым, и оптимистичным. Они были злы на то, что воспринималось ими как расистское общество, на исключение из мэйнстрима, но они принимали политически корректные ценности французских левых. Эти молодые люди еще не были заражены радиклаьным исламом. Они верили в право курить дурь, пить алкоголь, волочиться за девками любого происхождения и играть в рок-группах.
Таков был опыт Рашида Таха, рожденного в Алжире, переехавшего в Лион и превратившегося в один из наиболее громких и уважаемых арабских голосов во Франции. В 80-х он был фаном традиционной арабской музыки, французского попа и английского панка. Таха основал клубную сцену в Лионе, который на короткое время даже получил титул “столицы французского рока”. У него был бэнд Carte de Sejour (вид на жительство).
Все знали о бунтах в Мигет, и все знали, что это серьезно – но никто реально не понимал этого Они были полностью отделены от общего настроения страны. Я сам был там тем летом. Я обнаружил себя в относительно хорошо функционирующем предместье многоэтажек. Все было современно и чисто, совсем не похоже на трущобы Ливерпуля или мрачные улицы Брикстона. Я заметил, что кругом были одни арабы, но наивно полагался на их окультуренность.
Французский мэйнстрим описывал бунтовщиков как “делинквентов”, используя позабытые эпитеты – такие как хулиганы и грубияны. Правая пресса была еще более откровенной и использовала откровенно расистский язык говоря об “арабах, ворующих наши автомобили, готовых обесчестить наших дочерей”.
В 1984 году Франция была потрясена еще большим взрывом насилия в Вениссо, закончившимся полной военной оккупацией предместья 4 тысячами вооруженными полицейскими. Франсуа Миттеран прибыл в Мингет, и произнес напыщенные фразы о том, что “необходимо что-то сделать”.
