Весть о великой победе стремительно распространилась по христианскому миру. 2 сентября победоносный португальский флот отплыл в Лиссабон. В Сеута остался гарнизон в три тысячи человек, во главе с Домом Педро де Менесис. Дому Педро был вручен оливковый жезл, в качестве символа его поста – ритуал, сохраняющийся и по сей день в испанской Сеуте. Несмотря на этой экономии на регалиях, Сеута была большим бременем для португальцев – и по деньгам, и по людям. Они могли разрушить город или продать его обратно султану, но это бы снизило значение их великой победы. И король Жуан был достаточно проницателен для того, чтобы осознать – существует много путей создания политического капитала из “великого предприятия” против Сеуты. Он представил дворам Европу замечательную сцену – себя, в качестве доблестного старого крестоносца, посвящеющего своих сыновей в рыцари на поле битвы с маврами. Это было многообещающим началом.
До этого момента король Жуан не рассматривался в качестве брата другим и правителями христианского мира. Его восшествие на португальский престол было неортодоксальным, почти макбетовским. В качестве незаконнорожденного сына португальского принца он вломился в королевский дворец, убил регента, изгнал королеву-вдову и захватил власть. Он сумел удержаться у власти только потому, что два главных города Португалии – Лиссабон и Порто с энтузиазмом поддержали молодого искателя приключений. Они видели в нем национального спасителя который остановит неизбежное – продажу знатью родины королевству Кастилии и Леона. Очень скоро случилась ожидаемая контратака против узурпации молодого Жуана. Армия, состоявшая из тяжеловооруженных рыцарей Кастилии и Португалии вторглась в страну, поддержав законного наследника. Но 14 августа 1385, в день, который часто сравнивают с битвой под Агинкуром, король Жуан и португальские лучники расстреляли рыцарскую армию на поле перед Алжубаррота. Это был единственный и решающий акт, благодаря которому Жуан усидел на троне. Победа худородных лучников Португалии, собравшихся вокруг своего молодого короля над чужеземцами и “предательской знатью” сделал Жуана Бастарда настоящим народным героем.
В результате этой победы Жуан смог закрепить свой успех, конфисковав владения тех знатных семей, что выступили на стороне Кастилии. Это позволило ему наградить союзников. И так он создал новый правящий класс – большей частью из горожан Лиссабона и Порто, предприимчивых торговцев, образованных клерков, чиновников гильдий и законников – всех тех, кто первыми поддержал его. Короче говоря, Жуан продемонстрировал себя в качестве истинного принца эпохи Ренессанса. Он был героем народного эпоса крестьян, поддержавших его. Его законники ретроактивно сгладили его восхождение на престол. Они расчистили легальный путь к узурпации, решив, что все его династические противники также были нелегитимны. В те времена бастардам удавались хорошие карьеры при дворе. Констебль Португалии, главный военный командир Жуана, был такой двойной помесью. И он не был одинок. Два архиепископа, пять епископов, девять каноников и 600 священников получили официальное разрешение легитимировать своих незаконнорожденных детей. У самого Жуана было двое незаконнорожденных детей от его любовницы Инес Перес.
Репутация короля Жуана в качестве успешного крестоносца была особенно важной на Иберийском полуострове, где разные королевства на протяжении столетий славились своей реконкистой. Португалия, одно из них ( наряду с Наваррой, Леоном, Кастилией и Арагоном) играла жизненно важную роль. Однако, на протяжении 13-го столетия Кастилия-Леон распространила свою власть и лишила всех своих соседей любого шанса на расширение границ. Так, через 150 лет после того, как Португалия была вытеснена из центра всеобщего внимания Кастилией, захват Сеута вернул на сцену. Сеута также помогала сдерживать легкое чувство неловкости , которое могло возникнуть в связи с излишне подробным знанием истории крестовых походов. Несмотря на то, что все старались это забыть, Португалия была обязана своим рождением королевству Кастилии-Леона: в 11-м веке “графство Портукаль” было даровано в качестве феодальной вотчины одному предприимчивому крестоносцу королем Леона.
Barnaby Rogerson The Last Crusaders: East, West, and the Battle for the Center of the World
