Третья проблема – российское военное вмешательство в Сирии и сложные отношения России с алавитским режимом, Ираном и “Хизбаллой”. Это значительно потому, что любые боевые действия на северной границе Израиля могут включать в себя Сирию или выплеснуться в нее. Иран и “Хизбалла” размещают военные активы в Сирии – и они могут быть применены против Израиля в случае конфликта в Ливане. Сам Израиль может инициировать акцию против иранских сил или “Хизбаллы” в Сирии, в контексте оформления правил игры, цель которой – ограничить развертывание этих сил. По мере того, как военная координация между составляющими частями иранской оси в Сирии ужесточается, и по мере того, как они наращивают свою активность в Сирии, увеличивается вероятность того, что конкретный контекст будущего конфликта будет характеризоваться войной со всей иранской осью – и не только с “Хизбаллой”, а боевые действия будут идти на нескольких фронтах. В конфликте который включает в себя и сирийский театр, Израиль может разрушить баланс, касающийся глубины ущерба, нанесенного обеим сторонам – баланс, существующий в конфликте, ограниченном только Ливаном. Израиль заплатит в обоих случаях одну и ту же цену, но важно, чтобы другая сторона осознала – итог конфликт будет оцениваться не только в количестве потерь, но и в изменении стратегических реалий (нечто, что, очевидно, менее достижимо в изолированном ливанском случае). В противоположность Ливану, Израиль – реальная угроза алавитскому режиму, и может нанести значительный урон защищающим его силам. Распространение войны из Ливана на Сирию, и в некоторых сценариях война в Ливане может помешать российским проектам собственной стабилизации Сирии.
Поэтому Россия может попытаться ограничить политическую, стратегическую и даже оперативную свободу действий Израиля. В то же время, Россия – новый элемент, воздействующий на поведение, сдерживание и развертывание всех сторон конфликта, на природу любого будущего урегулирования в Сирии, и на возможный механизм прерывания конфликта. Новая роль России может и принудить Израиль к использованию коротких, ограниченных и постепенно эсквалирующихся применений силы ради достижения политических и стратегических целей, и , в определенных обстоятельствах подобные рамки должны определять израильскую концепцию войны на данной арене. В шести предыдущих кампаниях – от операции Сведение Счетов (1993) до операции Нерушимая Скала (2014) Израиль действовал примерно одинаково и с варьирующейся степенью успеха. Даже если Израиль допускал ошибки, цена этих ошибок была приемлема, в стратегическом смысле. Но появление высокоточного оружия и вступление на эту арену России изменят характеристики будущего конфликта, и “седьмой операции подряд” не будет. Возможно, что Израиль уже больше не может позволить себе откладывать решения, как это было в прошлом, и что цена ошибок будет куда больше, чем в прошлом.
Political and Military Contours of the
Next Conflict with Hezbollah
Gideon Sa’ar and Ron Tira
