Но главная проблема, которая непосредственно затрагивает шиитское сообщество, – это финансовые проблемы Хизбаллы. Иран по-прежнему выделяет средства Хизбалле, но он также финансирует другие шиитские ополчения в регионе, прежде всего в Ираке. Хизбалла была вынуждена перераспределить больше средств на свои военные операции в Сирии, что привело к серьезному сокращению социальных услуг. Без них популярная поддержка террористической группы ослабела. Разрыв в доходах также нарастает внутри движения. Например, бойцы вознаграждаются за свои усилия, в то время как члены движения, не являющиеся комбатантами, ждут победы чтобы получить свою компенсацию. Социальные службы в целом теперь работают на бойцов и их семьи, а не на обычных шиитов.
Три столпа “священной истории” Хизбаллы падают как домино. Предполагаемое сопротивление Израилю стало сектантской борьбой между мусульманами, социальные службы Хизбаллы снизили активность, священная связь с Вилаят аль-Факих встречает скептицизм из-за растущего числа молодых шиитов, умирающих в Сирии. Несмотря на это, Иран уже почти выиграл. Сегодня Хизбалла, иракские Силы Народной Мобилизации (PMU), сирийская армия и ее фракции составляют одну силу под контролем Корпуса Стражей Исламской Революции Ирана (IRGC). Это пан-шиитская армия, основанная, финансируемая и обученная КСИР, чтобы укрепить иранский контроль над регионом.
PMU вливается в иракскую армию, а правительство Ливана, включая военных и институты безопасности, уже находится в полной координации с Хизбаллой. В Сирии Иран является единственным лицом, принимающим решения, в районе, контролируемом силами режима, который простирается от алавитского побережья через Хомс, пригороды Дамаска, Каламун до ливанской границы. Чтобы завершить свой империалистический план, Ирану теперь нужно только связать Тель-Афар с Сирией через Синджар. Это не должно быть особенно сложно. Управляя тремя столицами, укрепляя армию из почти 100 000 арабских шиитов под командованием КСИР, и поддерживая наземный мост для укрепления своей власти, Иран будет прочно укоренен как региональный гегемон, контролируя территорию, которая простирается от Тегерана до Бейрута через Багдад.
На следующий день после того, как Багдад объявил, что PMU будут влиты в его вооруженные силы, Хизбалла была официально включена в элитный Пятый корпус сирийской армии. Иранские ополченцы в Ираке и Сирии скоро получат правовое прикрытие, защищающее их от международных обвинений в терроризме. Однако они все равно будут получать команды из Ирана, поскольку Ирак и Сирия потеряли статус независимых суверенных государств. В Ливане дело обстоит иначе, поскольку Хизбалла уже имела полный контроль над государственными учреждениями.
Для поддержания регионального коридора, через который он развертывает и снабжает свою прокси-армию, Иран прибегает к демографическим изменениям, то есть этническим чисткам, главным образом в Сирии. В течение последних нескольких лет суннитское население Хомса и пригородов Дамаска было вывезено и перебралось в провинцию Идлиб. Жители этих районов, которые находились в осаде в течение четырех лет, сдались после сильной бомбардировки режимом и ухудшения гуманитарных условий. Тактика Асада «голодай или сдавайся» в этих областях заставила многих повстанцев сдаться в обмен на удовлетворение основных потребностей, таких как еда и медицина.
Гута, города Дарая, Аль-Ваэр, Забдани, Мадая, Ярмук и другие районы вокруг Дамаска являются объектами этнических чисток. Недавно ливанский новостной сайт NOW и пан-арабская газета Asharq al-Awsat отметили, что иракские семьи, особенно из южных шиитских провинций, переезжают в Сирию, чтобы заселить эти районы. Сообщается, что военная группировка иракских шиитских военизированных формирований «Харакат ан-Нуджба», близкая к Ирану, контролировала переселение 300 таких семей, которым были предоставлены дома и 2000 долл. США на каждую.
Эти демографические изменения не новы. В свое время на посту президента отец Башара Асада Хафез активно заселял Дамаск и близлежащие города алавитами и другими меньшинствами. В 1947 году только 300 алавитов жили в Дамаске (из примерно 500 000 жителей столичных районов)», но к 2010 году эта цифра выросла до более чем 500 000 (из общего населения агломерации около 5 миллионов), что составляет четверть от всей сирийской общины алавитов. Таким образом, в Дамаске больше алавитов, чем в любом другом сирийском городе. Башар теперь, похоже, эскалирует стратегию своего отца до полномасштабных этнических чисток.
