То, что Сауды не сумели предотвратить – так это распространение исламистских идей на территории самого королевства и его ключевых союзников в арабском мире. Это стало особенно ясно в ходе первой войны в Заливе и немедленно после ее окончания.
В середине июля 1990 министр иностранных дел Ирака Тарик Азиз обвинил Кувейт в “краже” иракской нефти с месторождения Румалия. Через три дня министр обороны США Ричард Чейни заявил, что Америка поддержит Кувейт, в случае иракской угрозы. 2 августа Саддам вторгся в Кувейт. 6 августа саудовский король Фахд формально обратился за помощью к Соединенным Штатам. Цепь этих драматических событий неровно и неравно разделила арабский мир, создав новые, невероятные альянсы, и заложила основы будущих фундаментальных противоречий – прежде всего, внутри суннитского мира.
Идеологическое наступление Саддама было настоящим шедевром, и оно серьезно и на многие годы вперед подорвало авторитет консервативных режимов исламского мира.
10 августа Саддам выступил с “речью джихада” по иракскому национальному ТВ. Она была тщательно рассчитана на то, чтобы вызвать максимальный, исходящий из утробы мусульманской души, эффект. Саддам красочно описал как нефтяные шейхи “сталкивают наших женщин в проституирование”, при этом сами злодеи – не более, чем “верные слуги империалистов, отступников, извращенцев, торгашей и сионистских агентов”. “Ирак представляет собой совесть Арабской Нации и есть защитник ее чести. Ирак, о Ирак! Ты – свеча – разгоняющая тьму!”.
Саддам призвал всех мусульман и арабов “сжечь землю под ногами завоевателей”, “освободить Мекку и Медину от неверных, бесчестных правителей, крестоносцев и сионистов”.
Вместе с процессом увеличения сил коалиции рос позитивный отклик на речи Саддама в арабском мире. Запад рассматривал его как нестабильного, безумного правителя, одолеваемого инстинктом смерти. Арабы, очень значительная их часть, вне зависимости от политических убеждений и степени религиозности, видели в нем отважного “защитника мусульманской чести”.
Действия дома Сауд и деспотий Залива с одной стороны, и джихадистская риторика Саддаама, возбудившая арабские массы с другой, заставила лидеров “Братьев-Мусульман” в разных государствах забыть о своем отвращении к иракской БААС, известной репрессиями против исламистов.
Саддам напялил на себя мало ему подходивший наряд “исламского рыцаря” и назвал свою войну против атаки коалиции “джихадом”. “Братья-Мусульмане”, в лучшем случае, прикусили язык, в худшем – выразили открытую поддержку “джихаду”. Саддам дошел до того, что объявил себя потомком пророка Мухаммеда (что подразумевало его претензию на вакантную должность “халифа правоверных”) – но мусульманские теологи, ослепленные ненавистью к Западу, проигнорировали и это.
Наиболее драматичные события вторжение Саддама породило в Алжире, Иордании, Египте, Йемене и на палестинских территориях. В Сане десятки тысяч демонстрантов окружили американское посольство, распевая: “О, Фахд (король Саудовской Аравии), принц атеизма, ты сдохнешь, а Саддам будет жить”.
Алжирские исламисты – FIS (Фронт Исламского Спасения) сорвали максимально возможный куш, и их избирательная база стремительно расширилась за счет поддержки Саддама. Несмотря на то, что в начале представители всех ведущих алжирских политических сил осудили и Саддама, и его противников, и пытались выступить в качестве посредников в урегулировании конфликта, соблазн оказался слишком велик. Алжир стал первым государством Ближнего Востока, осудившим американское вмешательство, а FIS в начале 1991 стал открыто призывать к созданию на алжирской территории лагерей подготовки для алжирских бойцов, которых следовало отправить на помощь Хуссейну.
Лидер FIS, шейх Аббас Мадани персонально явился в Багдад, где рассказал польщенному Саддаму о вербовке и тренировке “алжирских эскадронов” и заверил его, что “агрессия против Ирака встретит повсеместное сопротивление правоверных”. Следует отметить, что энтузиазм FIS в отношении Саддама стал проявляться только после того, как Саддам подверг ракетному обстрелу Тель-Авив в январе 1991. Это вывело на улицы 400 тысяч ликующих алжирцев. В начале августа 1990 тот же шейх Маддани назвал иракское вторжение в Кувейт “багхи” (несправедливость, поругание).
Для палестинцев, чьи надежды первой интифады были раздавлены израильской реакцией, равнодушием внешнего мира и массовой иммиграцией евреев из СССР, Саддам явился последней надеждой. Саддам обещал нанести решительный удар по заклятому врагу – Израилю, казался единственным арабским правителем, неравнодушным к палестинским устремлениям, и смело выступил наперекор Западу в защиту арабской чести. Саддама поддерживало большинство палестинцев – на территориях и в Иордании. В Кувейте сложилась совершенно иная картина. Кувейтцы обвинили палестинцев в том, что те являются “пятой колонной” Саддама. Это, в конце концов, привело к депортации более 100 тысяч палестинцев с территории деспотий Залива. В то же время, часть палестинцев поддержала кувейтское “сопротивление” и даже устроила маленькую “интифаду” в Кувейте, забрасывая камнями иракских солдат.
