Мусульмане второго поколения оторваны от своих этнических корней, но они также чувствует презрение со стороны белого большинства в принимающей стороне. Это условие экзистенциального чистилища делает выбор в пользу мусульманской идентичности еще более заманчивым. Кто-то может чувствовать себя не очень пакистанцем или британцем – но мусульманином. Вам не надо быть религиозным ради того, чтобы поддерживать Команду Ислама. Молодые пакистанцы, малюющие на стенах трущоб в Йоркшире “Власть ХАМАСа ОК” и потворствующие собственному исламскому мачизму ничем не отличаются от бунтующих французских мусульман, вопящих в banlieues полиции “Аллах Акбар!” Таковы игры, в ходе которых устанавливаются границы идентичности – и которые мало связаны с канонами ислама, долгом мусульманина или заумными дебатами о тонкостях шариата. Подобные практики идентичности ничего не стоят, и вам не обязательно связывать их с строгим исполнением религиозных заветов.
Все это, конечно, имеет связь с возрождением религиозности. Политики идентичности стимулируют спиритуальную любознательность и усиливают нормы благочестия внутри общины – нормы, которые при другом раскладе могли бы рухнуть. Исторически, мы находим, что среди религиозных поляков, бретонцев, басков, североирландских националистов и прочих католицизм считается ключевым элементом их национальной идентичности. Возрождение ислама в мусульманском мире – демонстрируемое хиджабом и усилением религиозных организаций опьяняет номинальных мусульман Европы. Они чувствуют себя частью растущего всемирного движения, уммы, сообщества верующих. Когда-то это казалось туманной абстракцией, но теперь, по замечанию Азиза аль-Азмеха, умма изобретена заново в качестве политической и территориальной “нации”, связанной в одно целое кибер-пространством, исламистскими неправительственными организациями и глобализацией.
Глобальные коммуникации позволяют Al-Jazeera и прочим исламистским транснациональным культурным продуктам войти в европейские квартиры. Исламистские веб-сайты процветают, многие работают на европейских языках. У уммы даже есть политическое видение. Утверждение о том, что ислам должен быть выше национальных и этнических границ может казаться пустым на Ближнем Востоке, раздираемом сектантской и религиозной войной, но оно задевает чувствительные струны в душах вырванных из своей привычной культурной среды европейских мусульман. 31% британских мусульман говорит, что ощущает большую связь с мусульманами других стран, нежели с немусульманскими гражданами собственной. Среди лиц в возрасте 18-24 лет это соотношение еще выше. Для исламистских реформаторов типа Тарика Рамадана эта оторванность европейских мусульман от своих этнических корней создает лучшие перспективы реализации своего видения ислама в Европе, нежели среди местечковых собратьев в мусульманском мире. Рамадан проповедует “евро-ислам”, который одновременно является и более чистым, и лучше приспособленным к современности. Европейские мусульмане, стремящиеся порвать с отсталыми традициями, вроде брака по договоренности могут дрейфовать даже в направлении салафизма, который осуждает подобные рецепты в качестве человеческого изобретения, замутнившего религию.
The Future of Europe:
Final Report
April 2013
Prepared for:
Director, Net Assessment, Office of the Secretary of Defense
