В ночлежке много говорили об атаке на рождественском рынке. Это было страшно. Многие атаку приветствовали. Они считали что она – наказание Аллаха Германии за то, что та вмешивается в сирийскую гражданскую войну. Другие боялись, что законы ужесточат, и их смогут с большей легкостью депортировать.
Следующая станция: Карслруэ. На следующее утро меня и Надю отправили в Карлсруэ. Там держат, главным образом, индусов и пакистанцев. Центр приема беженцев там – не самое приятное место. В спальных комнатах воняет, стены в грибке. В других местах пахнет так, будто их только что прожарили. С наркотиками нет никаких проблем. Дилер утверждает, что и охране достается.
В Карлсруэ также живет некоторое количество чеченских беженцев. Один из них в первый же вечер показал мне пропагандистские видео ISIS, со сценами совершенно жуткого насилия. Молодой человек тут же признался, что является пылким поклонником Исламского Государства. Конечно же, трудно понять – может быть эти люди просто так хвастаются? Поддерживают ли они в самом деле терроризм? Ясно одно – германское государство этим не интересуется. Даже в самом центре – на стене намалеван лозунг курдской PKK, запрещенной в Германии, но никому до этого дела нет.
Только на последней станции, в Баварии, мной занялись серьезно. После медицинской проверки в Мюнхене у меня снова взяли отпечатки пальцев. Тут было установлено, что я индус, Мозур Ахмад, зарегистрированный в Бремене. В Баварии система сработала. Два полицейских доставили меня на станцию, сказали, что со мной будут говорить следователи. Но бояться нечего – все не так плохо. Когда меня спросили, зачем я взял другое имя, я дал им фиктивную историю. В Карлсруэ меня побил охранник, и поэтому я попытался подать новую просьбу о предоставлении убежища в Баварии. Дал не то имя, потому что я не хотел возвращаться.
Очевидно, что это выглядело правдоподобно. После телефонного звонка в Карлсруэ, чиновники ограничились тем, что написали примечание для служебного пользования. Набравшись смелости, я спросил, можно ли мне остаться. “Нет” сказал чиновник, “Вы должны ехать”.
На дороге обратно я слушал радио в машине. Рассказали о совместной пресс-конференции Меркель и Зеехофера в Мюнхене. “Это мой день!”, – подумал я. Подлинные документы, журналистское удостоверение всегда под рукой, в бардачке. Я еду в штаб-квартиру ХСС. Они сидят там вместе – Канцлер и босс ХСС.
Я спрашиваю: “Работает ли сегодня система идентификации беженцев на национальном уровне?” Меркель отвечает, что уже введены законы, согласно которым за отказ в сотрудничестве с властями применяются уголовные санкции. Ага. Я спрашиваю: “Может ли беженец, у которого взяли отпечатки в Берлине, повторить весь процесс в Мюнхене?” Ответ вы видели в начале статьи. Теперь я знаю, совершенно официально, изо рта правительства. Мой опыт пребывания в системе обработки беженцев не совпадает с бюрократическими реалиями, в которых живет правительство. Действительность от них сильно отличается.
